Фатум. Самые темные века

Клемент продолжал изучать монолит, осторожно ощупывая окаменевшие панцири и с интересом изучая бесчисленные отверстия, усеивающие Омфал. Погруженный в свое занятие, он не услышал, как кто-то подошел к нему со спины, и вздрогнул, когда сильные женские руки схватили его за плечи. Сильный удар в спину заставил его рухнуть на колени. В свете карбункула блеснула сталь – кинжал, зажатый в мужской руке, описал дугу и вскрыл горло жреца, откуда тотчас брызнула алая струя. Клемент захрипел и затрясся на руках своих палачей, орошая обелиск кровью. Потом он затих. В святилище вновь воцарилась жуткая тишина, прерываемая лишь судорожным, тяжелым дыханием Гектора.

Дело сделано. Дрожащими руками жрец развернул манускрипт, как слепой водя пальцами по страницам из телячьей кожи, и положил руку на холодный камень. С губ его срывалось глухое бормотание, в котором смешались молитвы и заклинания на непонятных ему языках. Он с натугой выталкивал из горла гортанные, протяжные звуки, складывающиеся в ритуальные формулы. С каждым новым словом страх и жалость уходили все глубже, уступая место холодному торжеству. Врата приняли кровь: Омфал жадно втягивал ее сквозь поры, становясь горячим и влажным на ощупь. Внезапно каменная поверхность пришла в движение, и по святилищу прокатился жуткий скрежет.

Составляющие монолит существа просыпались от многовекового сна. Они шевелили безобразными конечностями и медленно ворочали массивными головами. Громада шевелящихся тел угрожающе нависла над Гектором, но он не дрогнул, наполненный мрачной решимостью во что бы то ни стало завершить ритуал. Слова звучали все громче, они раздирали горло и выходили наружу кровавыми ошметками.

Tharrag! Habbur! Adhonaje!

Среди скопления черных тел на мгновение блеснула алая искра. «Вот оно!» – подумал Гектор и сосредоточил всю свою силу на том, чтобы сплести вокруг мерцающего зерна незримую сеть. Он тянул и тянул что есть сил, вырывая заветное семя из цепких лап бурлящего хаоса. Отчаянным усилием воли ему удалось на мгновение склонить равновесие сил в свою сторону – и этого оказалось достаточно, чтобы поймать светоч окровавленными губами.

Мир вокруг тотчас померк, и Гектор оказался во власти мрака. Тело ослепло и оглохло, разом лишившись всех чувств. Лишь где-то внутри него бился огонек, с каждым мгновением разгоравшийся все ярче. Ангел, заключенный отныне в человеческом теле, ярился и опалял стены своей тюрьмы – но был бессилен причинить ей вред. Скоро его пламя растворится в бегущей по венам крови, и тогда смертный прах и предвечный посланник сольются в единое целое.

Тьма внезапно заколыхалась, и из нее хлынул яркий, ослепительно белый свет. Его было так много, что жрец почти физически ощутил упругое биение этого неистового потока. Отринув тесные оковы плоти, он и сам стал подобен духу, способному усесться на кончике тонкой иглы. На его челе засверкали двенадцать прекрасных самоцветов необыкновенной чистоты, а в середине лба воссиял бесчисленными гранями лазурный сапфир. За спиной юноши распростерлись белоснежные крылья бражника с мраморными прожилками, и он легко воспарил на волнах эфира туда, где подобно яркой утренней звезде мерцала золотая сфера – родник, изливающий живительный свет в холодную пустоту тварного мира. Гектор летел так быстро, что превратился в метеор, огненным росчерком пронзающий черную бездну. Все ближе и ближе сияла ослепительная сфера, еще миг – и он наконец заглянет за ее завесу и увидит… узнает…

Видение оборвалось так резко, что жрец не выдержал и испустил долгий, яростный крик разочарования. Он стоял, прислонившись лбом к остывающему камню и слушая, как тело сотрясает дрожь. Анна смотрела на возлюбленного со страхом и восхищением.

– Я… Где… Что произошло? – хрипло выдохнул жрец, глотая кровавую слюну.

– Камень впитал кровь, а затем ты затрясся, как в припадке. Кажется, я видела свет и какие-то тени, но… Гектор, твоя голова!

– Что с ней?

Вместо ответа девушка молча указала на темную гладь подземного озера. Гектор наклонился и вгляделся в свое отражение: в самом деле, волосы на его голове были белее снега. Но это не важно – сила, могучая сила наполняла его тело и дух с каждым ударом сердца. Он обернулся и с сожалением посмотрел туда, где на камнях распростерся холодный труп его друга. Анна обвила руками талию Гектора и нежно прильнула к нему. Они стояли, наслаждаясь теплом друг друга и боясь потревожить малейшим движением хрупкий миг единения. Легкое напряжение воли – и ледяные воды приняли в свое лоно Клемента, сомкнувшись над его головой.

В конце концов лишь кровь мучеников питает истинную веру.

II

«Кажется, я беременна».