Фатум (СИ)

Николь, сломя голову, бежала по больничному коридору, на ходу читая таблички: Холт, Джейкобс, Форбс, МакГлей… Где же она? Где же Мэриан? Где Абрамс? Надписи на табличках постепенно начинали расплываться, свидетельствуя о том, что глаза девушки были готовы избавиться от лишней (а, может, и не лишней) влаги. По-хорошему, она все еще не могла поверить в реальность происходящего. Мысленно Николь все еще стояла на ресепшене в клинике и записывалась на посещение. И не было никакого санитара, который подошел к ней и с сочувственным видом потрепал ее по плечу. И он ничего не говорил. Ничего не произошло…

Как это возможно? Мэриан, такая добродушная и счастливая, спокойная… Да она, при всех тех трудностях, что выпадали на ее долю, никогда не жаловалась на сердце. Какой еще к черту приступ? Нет, Николь не могла в это поверить. Она должна была увидеть ее собственными глазами. Только когда она увидит, только тогда поверит. Сумка девушки, перекинутая через плечо, вихлялась из стороны в сторону: скорее всего, тортик, который Ребекка с утра так заботливо упаковывала, превратился в лепешку или груду шоколадного бисквита, но девушке было плевать. Если то, что сказал санитар – правда, вручать торт было некому.

Но вот, в самом конце коридора, Николь нашла то, что искала. То, что так боялась найти. На бледно-зеленой двери красовалась карточка: «Абрамс». Дрожащей рукой девушка повернула ручку и толкнула дверь. То, что она увидела, заставило ее всхлипнуть. Зажав рот рукой, на негнущихся ногах она медленно двинулась к кровати. Палата встретила девушку мерным жужжанием и пиканьем многочисленных приборов, а так же едким больничным запахом. Окна в палате были наглухо зашторены, и если бы не свет от панелей с многочисленными кнопочками, Николь даже и не поняла бы, что палата обитаема. Тусклая лампа рябила, освещая и без того мрачную палату холодным светом. Но ни скудность обстановки, ни отвратительный спертый воздух заставили девушку запаниковать: дело было в пациентке. На кровати лежала маленькая, сморщенная старушка: бледная и жалкая. Седые волосы, обычно собранные в толстую косу, разметались по подушке, под глазами лежали тени. Нет, это была не Мэриан. Это была какая-то тень, жалкая пародия на ее няню; скелет, обтянутый тонкой восковой кожей, мертвым грузом, лежащий на продавленной койке.

Сглатывая слезы, как во сне, девушка подошла ближе и очень бережно погладила морщинистую щеку. Даже кожа женщины казалась иной, холодной и безжизненной. Не в силах смотреть на мумию, которая не имела практически ничего общего с прежней Мэриан Абрамс, Николь перевела взгляд на приборы, на которых тянулась кривая пульса, светились какие-то цифры… С другой стороны кровати стояла капельница с препаратом, название которого девушка даже выговорить бы не смогла. Но как она ни старалась отвлечься, палата не могла ей предоставить достаточно объектов для детального осмотра. Так что как бы страшно ей не было, Николь все же пришлось вновь обратиться к пациентке.

- Привет, няня, – прошептала девушка, вытирая слезы и изо всех сил стараясь сохранить твердость в голосе: не хватало, чтобы Мэриан еще и выслушивала чей-то плач. Женщина в коме, а она, Николь, будет плакать? Вот уж нет! – А я тебе тортик принесла, – и снова девушке пришлось взять паузу, чтобы сглотнуть ком, подступивший к горлу. Ее голос был неестественно веселым и наигранно-беззаботным. – Шоколадный, как ты любишь. Между прочим, ты даже представить себе не можешь, чего мне стоило принести его тебе целым и невредимым! Всю дорогу на него покушалась, – Николь попыталась выдавить из себя смех, но получилось что-то нервное и хриплое: отчаянная попытка ее организма замаскировать рыдания. – Так что вставай, няня, иначе тебе ничего не достанется, слышишь? И вообще, Ребекка сказала мне не возвращаться, пока ты не попробуешь его. Знаешь, сколько она его пекла? С какой любовью? Ты не можешь это проигнорировать. Плюс, мы с Эмбер собирались заехать к тебе и показать украшения, которые купим. Ты же говорила, что умеешь заряжать камни энергией, помнишь? – Николь начала говорить все, что приходило ей в голову. Тараторила, как ненормальная. Вспоминала то, что было как вчера, так и десять лет назад. Все, что слышала, и что думала. Что угодно, лишь бы не оставаться один на один со своими мыслями. Что угодно, чтобы не поверить в то, что сказали ей до этого врачи: что, мол, надежды у женщины никакой не было. – Вооооот, и когда мы тебе их принесем, ты же их сможешь зарядить, правда? Скажу по секрету, Эмбер приготовила подарок и для тебя тоже. Только ты не говори, что я ее выдала – это сюрприз. А еще мы хотим уговорить дядю поговорить с доктором Эндрюсом, чтобы он позволил тебе прийти на свадьбу. Но это тоже сюрприз, так что ты не выд-д-давай меня, лад-д-но?