Фауст

Чего твой взор во мгле туманной ищет?

Фауст

Ты видишь – чёрный пёс по ниве рыщет?

Вагнер

Ну да; но что ж особенного в том?

Фауст

Всмотрись получше: что ты видишь в нем?

Вагнер

Да просто пудель перед нами:

Хозяина он ищет по следам.

Фауст

Ты видишь ли: спиральными кругами

Несётся он всё ближе, ближе к нам.

Мне кажется, что огненным потоком

Стремятся искры по следам его.

Вагнер

Ты в зрительный обман впадаешь ненароком;

Там просто чёрный пёс – и больше ничего.

Фауст

Мне кажется, что нас он завлекает

В магическую сеть среди кругов своих.

Вагнер

Искал хозяина – и видит двух чужих!

Взгляни, как к нам он робко подбегает.

Фауст

Круги тесней, тесней… Вот он уж близок к нам.

Вагнер

Конечно, пёс как пёс – не призрак: видишь сам!

То ляжет, то, ворча, помчится без оглядки,

То хвостиком вильнёт: собачьи все ухватки!

Фауст

Иди сюда! Ступай за нами вслед!

Вагнер

Да, с этим псом конца забавам нет;

Стоишь спокойно – ждёт он терпеливо;

Окликнешь – он к тебе идёт;

Обронишь вещь – он мигом принесёт;

Брось палку в воду – он достанет живо.

Фауст

Ты прав, я ошибался. Да:

Всё дрессировка тут, а духа ни следа.

Вагнер

Да, вот к такой собаке приручённой

Привяжется порой и муж учёный.

Воспитанник студентов удалых,

Пёс этот стоит милостей твоих.

Они входят в городские ворота.

Сцена 3. Кабинет Фауста

Фауст входит с пуделем.

Фауст

Покинул я поля и нивы;

Они туманом облеклись.

Душа, смири свои порывы!

Мечта невинная, проснись!

Утихла дикая тревога,

И не бушует в жилах кровь:

В душе воскресла вера в бога,

Воскресла к ближнему любовь.

Пудель, молчи, не мечись и не бейся:

Полно тебе на пороге ворчать;

К печке поди, успокойся, согрейся;

Можешь на мягкой подушке лежать.

Нас потешал ты дорогою длинной,

Прыгал, скакал и резвился весь путь;

Ляг же теперь и веди себя чинно,

Гостем приветливым будь.

Когда опять в старинной келье

Заблещет лампа, друг ночей,

Возникнет тихое веселье

В душе смирившейся моей,

И снова мысли зароятся,

Надежда снова зацветет -

И вновь туда мечты стремятся,

Где жизни ключ струёю бьёт.

Пудель, молчи! К этим звукам небесным,

Так овладевшим моею душой,

Кстати ль примешивать дикий твой вой?

Часто у нас над прекрасным и честным

Люди смеются насмешкою злой,

Думы высокой понять не умея.

Злобно ворчат лишь, собой не владея.

Так ли ты, пудель, ворчишь предо мной?

Но горе мне! Довольства и смиренья

Уже не чувствует больная грудь моя.

Зачем иссяк ты, ключ успокоенья?

Зачем опять напрасно жажду я?

Увы, не раз испытывал я это!

Но чтоб утрату счастья заменить,

Мы неземное учимся ценить

и в откровенье ждём себе ответа,

А луч его всего ясней горит

В том, что Завет нам Новый говорит.

Раскрою ж текст я древний, вдохновенный,

Проникнусь весь святою стариной,

И честно передам я подлинник священный

Наречью милому Германии родной.

(Открывает книгу и собирается переводить.)

Написано: «В начале было Слово» -

И вот уже одно препятствие готово:

Я слово не могу так высоко ценить.

Да, в переводе текст я должен изменить,

Когда мне верно чувство подсказало.

Я напишу, что Мысль – всему начало.

Стой, не спеши, чтоб первая строка

От истины была недалека!

Ведь Мысль творить и действовать не может!

Не Сила ли – начало всех начал?

Пишу – и вновь я колебаться стал,

И вновь сомненье душу мне тревожит.

Но свет блеснул – и выход вижу смело,

Могу писать: «В начале было Дело»!

Пудель, не смей же визжать и метаться,

Если желаешь со мною остаться!

Слишком докучен товарищ такой:

Мне заниматься мешает твой вой.

Я или ты; хоть и против охоты,

Гостя прогнать принуждён я за дверь.

Ну, выходи же скорее теперь:

Путь на свободу найдёшь тут легко ты.

Но что я вижу? Явь или сон?

Растёт мой пудель, страшен он,

Громаден! Что за чудеса!

В длину и в ширину растёт.

Уж не походит он на пса!

Глаза горят; как бегемот,

Он на меня оскалил пасть.

О, ты мою узнаешь власть!

Ключ Соломона весь свой вес

Тебе покажет, полубес!

Духи

(в коридоре)

Он попался! Поспешим!

Но входить нельзя за ним,

Как лиса среди тенет,

Старый бес сидит и ждёт.

Так слетайся же скорей,

Осторожных духов рой,

И старайся всей толпой,

Чтоб избегнул он цепей.

В эту сумрачную ночь

Мы должны ему помочь.

Он велик, могуч, силён:

Помогал не раз нам он!

Фауст

Для покоренья зверя злого

Скажу сперва четыре слова:

Саламандра, пылай!

Ты, Сильфида, летай!

Ты, Ундина, клубись!

Домовой, ты трудись!

Стихии четыре

Царят в этом мире;

Кто их не постиг,

Их сил не проник, -

Чужда тому власть,

Чтоб духов заклясть.

Исчезни в огне,

Саламандра!

Разлейся в волне

Ты, Ундина!

Звездой просверкай

Ты, Сильфида!

Помощь домашнюю дай,

Incubus, Incubus,

Выходи, чтоб закончить союз!

Нет, ни одной из четырёх

В ужасном звере не таится:

Ему не больно; он прилег

И скалит зубы и глумится.

Чтоб духа вызвать и узнать,

Сильней я буду заклинать.

Но знай же: если ты, наглец,

Из ада мрачного беглец, -

Так вот – взгляни – победный знак!

Его страшатся ад и мрак,

Ему покорны духи праха.

Пёс ощетинился от страха!

Проклятое созданье!

Прочтёшь ли ты названье

Его, несотворённого,

Его, неизречённого,

И смерть и ад поправшего

И на кресте страдавшего!

Страшен, грозен, громаден, как слон,

Вырастает за печкою он,

И в тумане он хочет разлиться!