Фауст

Как могут быть надежды у людей,
Которые сидят над пустяками,
Сокровищ ищут жадными руками
И рады, коль найдут червей?

И как посмел раздаться голос сей,
Где надо мной повеяла отрада.?
Нет! В этот раз сказать спасибо надо
Тебе, пустейший из людей.
Ты спас меня в тот самый страшный миг,
Когда отчаянье мне душу раздирало.
Ах, этот призрак был могуч, велик,
А существо мое — ничтожно мало!

Я, образ Божий, думал, что стою
Уже вблизи зерцала правды вечной,
И видел я блеск неба бесконечный,
И Землю позабыл свою.
Я мнил себя превыше херувима,
Что на крылах невидимых парит
И волю Божию везде, во всем творит…
Но, словно гром, речь призрака гремит
И бьет меня неотразимо.

И как посмел с тобой равняться я!
Хотя я мог к себе призвать тебя,
Но удержать мне было невозможно.
В тот самый благодатный миг
Я чувствовал, что все во мне ничтожно,
И вместе с тем, что я велик.
Но ты меня без сожаленья
Отбросил на землю страдать.
О, где найти мне направленье?
Чего я должен избегать?
Какого слушаться призванья?
Поступки наши могут, как страданья,
Ход нашей жизни замедлять.

К прекрасному, что только может быть,
Всегда прибавится совсем ему чужое.
Когда удастся нам и благ мирских добыть,
Мы лучшее зовем обманом и мечтою.
И чувства лучшие, что нас одушевляют,
Среди земных сует тепло свое теряют.
Когда фантазия на чудных крыльях вольно
Стремится к вечному, надеждою полна,
И малого пространства ей довольно.

Коль счастье так течет, как за волной волна,
Себе гнездо в сердечной глубине
Забота сразу же свивает
И боли тайные на сердце налагает.
Она вся движется, подобная волне,
И маски разные на лик свой надевает:
То кажется она имуществом твоим,
Не то — дитятею, женою,
Не то у ней — огонь, она грозится им,
Кинжалом, ядом и водою…
И ты, бедняк, трепещешь пред бедою,
Которой нет, и слезы льешь всегда
О том, что не теряешь никогда.
Я сходен с божеством? Нет, пропасть между нами!..
Я — то же, что червяк, блуждающий в пыли…
Я — то же, что червяк, который под ногами
Прохожего кончает дни свои.

Все эти стены, эти лоскутки,
Все это — пыль. Здесь все меня стесняет,
Здесь — царство моли, здесь моей тоски
Ничто с души унылой не сгоняет;
И здесь ли мне искать, чего недостает,
К чему душа моя стремится?
Нет, пусть сотни книг прочесть случится,
А все одно мой бедный дух найдет,
Что людям предстоят мученья
И что счастливцы — только исключенья.
Ты, череп, скалишь зубы на меня.
Быть может, мозг твой так же волновался
В исканьи истины и света, как и я,
И так же горько заблуждался?
Зубчатые колеса, рычаги,
Злорадно вы смеетесь надо мною.
Я принял вас за нужные ключи,
Когда стоял пред дверью запертою,
Где истину хотелось мне добыть,
Но не могли вы двери той открыть.
Природа тайная, не ведомая нами,
Не даст совлечь покрова своего;
Чего нам знать нельзя, так всеми рычагами
Мы не доищемся того.
Ты, утварь старая, стоишь здесь потому,
Что ты отцу служила моему!
Старинный блок, ты вовсе закоптел
С тех пор, как эта лампа зажигалась!..
О, лучше б я то малое проел,
Что мне в наследие осталось,
Чем над работаю бесплодною корпеть!
Все, что от предков можешь ты иметь,
Имей, но пользуйся в свое употребленье;
А если вещь в бездействии стоит,
Она балласт. В известное мгновенье
Полезно только то, что действует, творит.

Но что мой взор упорно привлекает?
Иль тот флакон — магнит моих очей?
И почему в душе как будто бы светает?
Как будто лунный свет пробился меж ветвей?

Приветствую тебя, предмет мне дорогой,
С благоговеньем вынимаю!
В тебе находчивость и ум людской,
Искусство их я почитаю!
Они и проявились здесь вполне.
Снотворных соков совмещенье,
Смертельных ядов извлеченье,
Сегодня послужите мне!
Смотрю я на тебя, и мука уменьшилась,
Держу в руках тебя, и кровь угомонилась,
И совершается отлив в моей груди.
В широкий океан навеки выхожу я,
На зеркало блестящих вод гляжу я,
И то меня влечет, что будет впереди.

Спускается на крыльях колесница.
Она горит, слетает для меня.
Эфирного пути мой дух не устрашится,
И я умчусь на ней в далекие края.
Там будет жизнь полна отрады, упоенья.
Достоин ли, червяк, ты жизни неземной?
Да, ты достоин, лишь без замедленья
К земному Солнцу обратись спиной!
Дерзай открыть врата, которых так боятся,
Которых навсегда хотели б избежать!
Вот миг удобный — делом доказать,
Что в сердце человеческом родятся
Решения, достойные богов.
Удобный миг, я доказать готов.
Я не боюсь той бездны неизвестной,
Где муки страшные фантазия творит,
Я перейду и переход тот тесный,
Где пламя адское, обильное горит.
На этот шаг я с радостью б решился.
Хотя б за ним в ничто я обратился.

Хрустально-чистый кубок мой,
Покинь футляр старинный свой.
Я о тебе давно не вспоминал.
На дружеских пирах родителей моих
Ты веселил гостей серьезных их,
Когда сосед тебя передавал
Соседу. На твои изображенья —
Мне помнится — обязан всякий был
Дать непременно в рифмах объясненья.
И, объяснив, вино он залпом пил.
И вспомнились мне вдруг иные ночи…
Теперь тебя мне некому отдать
И некому стихов своих сказать.
Снотворный сок смежит навеки очи,
Ведь полон яду темный цвет.
Им, кубок мой, тебя я наполняю;
Он сделан мной, его я избираю
И пред питьем последним посылаю
Заре занявшейся торжественный привет!