Фауст

О, счастлив, кто еще в надежде сам,
Что выплывем из моря лжи мы дружно!
Чего не знаем, было б нужно нам,
Того, что знаем, — нам не нужно.
Но в этот дивный час не говори
Мне о скорбях, которые смущают!
Смотри, как там, в лучах зари,
Сквозь зелень хижины мелькают.
День пережит, уходит солнце дня,
Спеша дарить и дале жизнью снова.
О! Отчего нет крыльев у меня,
Когда душа за ним лететь готова!
У ног уже я вижу спящий мир
В заре, сияющей вовеки,
По высям блеск, в долинах кроткий мир,
Ручьи как серебро бегут в златые реки.
Я чувствую, тогда ущелья мрачных гор
Полета гордого уже б не задержали.
Уж моря теплые заливы засверкали,
И изумляется мой взор.
Вот божество как бы готово закатиться,
Но снова пробудилась мощь,
И я несусь его лучами вновь упиться, —
Передо мною день, за мною ночь.
Свод неба надо мной, а волны подо мной.
Какой чудесный сон и сладкие усилья!
Ах! Крыльям духа кто земной
Придаст вещественные крылья?
Но каждому дала природа,
Что чувство ввысь и вдаль его стремит,
Когда нам с голубого свода
Песнь жаворонка зазвенит;
Когда над темными лесами
Орлы опять парить пошли,
И над полями, озерами
В отчизну тянут журавли.

Вагнер

Бывали у меня такие дни смятенья,
Но я подобного не ощущал стремленья.
Прискучит дол и лес, как с виду неказист;
А птичьих крыльев мне не надо.
То ль дело, как помчит духовная отрада
От книги к книге и с листа на лист!
Тут ночи зимние становятся светлы,
Отрадный жар по членам разбежится.
И ах! Как развернешь пергамент дорогой,
Тебе все небо в душу тут глядится.

Фауст

Ты испытал стремленье лишь одно.
О, никогда не знай другого!
Ах! Две души вмещать мне суждено,
И грудь их разобщить готова.
Одной хвататься грубо суждено
За этот мир, с его любовным телом;
В другой же все горе вознесено
Высоких праотцев к пределам.
О, если есть меж небом и землей
Властительные духи, — низойдите
С высот златых вы — и меня с собой
Для жизни новой, яркой уведите!
О, если б был волшебный плащ моим,
Чтоб вдаль унесть меня по миру,
На все одежды, на порфиру
Я б, кажется, не променялся им.

Вагнер