Фауст

Этот новый подход достаточно интересен. Хотя в эрфуртских историях предполагалось, что Фауст вызывал из царства Аида реальных героев, в рассказе о Карле V чувствуется влияние современных Фаусту демонологов. Зритель видит не самого умершего человека, а его сверхъестественную проекцию. Это не что иное, как способ умалить власть мага: все его достижения представляют собой иллюзии, созданные дьяволом, следовательно, тени мёртвых также иллюзорны. Поэтому дело вовсе не в способностях Фауста, а если он действительно общается с духами, то едва ли может переносить это на клиента.

В «Молоте ведьм» пример с Симоном-магом (который, как считали, мог оживить голову умершего человека) использовался в качестве иллюстрации того, что оживление мёртвых – это трюк иллюзиониста, либо для обвинения некромантов. Так, применительно к волшебнице из Аэндора было сказано, что, «когда они думают, что вызывают из ада души умерших, перед ними на самом деле являются демоны в образе умерших и отвечают на их вопросы»{318}. Впрочем, «Молот ведьм» не внёс окончательной ясности, и в XVI веке практика вызова душ умерших продолжала существовать.

По преданию, Фауст добавил условие, чтобы Карл не пытался разговаривать с вызванными им духами. Карл согласился. Фауст открыл дверь, пригласив «великого и могучего императора Александра». Античный полководец прошёл в зал, полностью в том виде и образе, как он выглядел при жизни, во всём вооружении и отвесил Карлу V «низкий и почтительнейший поклон»{319}. Тут Фаусту пришлось остановить Карла, решившего было поприветствовать духа: такое было против этикета. Вдвоём они проследили за тем, как дух в обличье Александра поклонился ещё раз и вышел. Затем в зал вошла «прекрасная дама» в платье из синего бархата, вся в золоте и жемчуге; возможно, такое же платье было на духе, вызванном ко двору Максимилиана I в «Истории» Ганса Сакса 1564 года. Дама была высокой и стройной, с круглым лицом и «ярким, как кровь с молоком, румянцем»{320}.

Карл решил проверить видение, так же как до него поступил Максимилиан I, пожелавший убедиться, что явившаяся перед ним Мария Бургундская не была просто похожим духом. Вспомнив слышанную когда-то историю, что у супруги Александра была родинка на затылке, Карл решил это проверить – и нашёл у духа такую же «вполне подходящую» родинку{321}.

Ещё в детстве Карл V, с удовольствием читавший рассказы Оливье де ла Марша, нашёл в его произведениях вывод о том, что австрийские Габсбурги ведут род от правителей Трои. С тех пор Карл относился к античному миру в некотором смысле как к родине и считал его героев своими предками. Величайшим среди этих героев был Александр Великий.

В Средние века популярность Александра, при жизни ставшего легендой, росла благодаря литературным произведениям. Самым известным из текстов был псевдоисторический греческий роман «История Александра Великого», одну из версий которого приписывали Каллисфену из Олинфа – историку, сопровождавшему Александра в его походах (и действительно написавшему биографию Александра). В Средние века эта книга выдержала множество переделок и была переведена на многие европейские языки. Плутарх написал об Александре Великом в своей знаменитой работе «Сравнительные жизнеописания», где сопоставлял его с Цезарем. Не менее популярной была «История Александра Великого», написанная Квинтом Курцием Руфом (ок. 1470): в одной только Национальной библиотеке Франции хранится не менее 10 латинских изданий, вышедших до 1550 года.

Захватывавшие воображение триумфы Александра сделали этого полководца героем магических легенд, разбросанных во множестве произведений. Там встречались истории о заколдованных драгоценных камнях, о загадочном автомате, о магических подвигах Аристотеля – учителя Александра, а также о гримуаре «Секрет секретов», приписываемом Псевдо-Аристотелю.

Имя Александра Великого символизировало высочайшие достижения. Венгерского короля Матиаша Корвина, несколько раз подряд одержавшего верх над османами в Сербии и Богемии за период с 1479 по 1483 год, прямо сравнивали с Александром Великим. Родриго Борджиа, в 1492 году ставший римским папой, взял имя Александра VI, желая связать себя с древним царём Македонии. В обращении к новоизбранному римскому папе савойский посол Пьетро Кара назвал понтифика «новым Александром Великим»{322}. Римский папа украсил свои жилые апартаменты в Ватикане («Апартаменты Борджиа») фресками с изображением прославленного тёзки. В первой половине XVI века вилла Фарнезе в Риме была монументально украшена росписями на тему деяний Александра Великого. Франциск I точно так же декорировал свой любимый дворец в Фонтенбло. Алессандро (Александр) Фарнезе, римский папа Павел III (1534–1549), выбрал сцены из жизни Александра Великого для украшения своих апартаментов в замке Святого Ангела в Риме.