Фаворит

– Скажи мне, – начал я, – зачем ты посоветовал Пенну подкупить майора Дэвидсона? Ты же должен был знать, что он не придержит Адмирала и не лишит его выигрыша за все деньги, какие только есть в мире.

– Это была идея босса, а не моя, – ответил Сэнди грубо. – Я просил Филдера предупредить его, что толку не будет, но босс ни черта не смыслил в лошадях и, кроме того, был упрям как осел. Филдер сказал, что босс не послушает, потому что думает, если уж он наметил верную лошадь, то она принесет ему целое состояние. Он сам придумал эту штуку с проволокой. А для меня было бы гораздо лучше, если бы ты на этой проволоке сломал себе шею, – с неожиданным ядом в голосе добавил Сэнди.

Стартер резко опустил руку. С пятиминутным опозданием лошади полетели к первому препятствию.

Я не знаю точно, когда Сэнди решил перебросить меня через канат. Может быть, его ошеломила мысль о тех деньгах, которые он больше не заработает, а может быть, я сам напросился на неприятность, напомнив ему, что однажды он проделал то же самое с Джо Нантвичем, не знаю. Во всяком случае, когда мы приблизились ко второму барьеру в виде плетня, он прижал свою лошадь ко мне. Мы с ним скакали в группе, шедшей непосредственно за лидерами, и я находился на бровке, а ограда – по левую руку от меня.

Я взглянул в лицо Сэнди. Его прищуренные глаза были сосредоточены на препятствии, но с каждым шагом его лошадь все больше приближалась к моей. Я подумал, что он почти не оставляет мне места.

Я вовремя успел сообразить, что он хочет прижать мою лошадь, и тогда я буду выброшен на откос в шесть футов высотой. Я слышал, что падение через откос – одно из самых опасных. Теперь мне предстояло принять немедленное решение, испытать это на себе.

Я рванул поводья, Безнадежный осекся на полушаге, сбившись с ритма, и как только лошадь Сэнди миновала его плечо, я бесцеремонно повернул голову скакуна направо. Я едва успел это сделать. Плетень оказался у него под ногами, прежде чем Безнадежный заметил это, и он задел один из столбиков препятствия передними ногами. Следующая за нами лошадь, шедшая быстрее, ударила его в круп, и жокей крикнул мне, чтобы я соображал, что делаю.

Безнадежный был еще слишком неопытен для таких штук, и я подумал, что, если я не хочу окончательно расшатать ему нервы, мне придется всю скачку держать его подальше от лошади Сэнди.

Но Сэнди этим не удовлетворился. На прямой перед трибунами он опять пристроился рядом со мной. Он был лучшим жокеем, чем я, и лошадь его была опытнее. Когда я пытался идти быстрее, он догонял меня, а когда я замедлял ход, он тоже придерживал лошадь. Я не мог стряхнуть его с дороги на глазах у трибун, ведь, если не считать того, что он все время держался рядом, он скакал по правилам. Но за первым поворотом лежал длинный кривой отрезок на сравнительно безлюдном пространстве, и там-то он наверняка будет меньше церемониться.

Я уже подумывал, не выйти ли мне из этой скачки, но это было бы еще большим позором, чем вылететь за канат.

Когда лошади плотной группой обогнули поворот, Сэнди сделал еще одну попытку. Он прижал свою лошадь к моей, оставаясь чуть-чуть позади. Слева я был прижат к Дэну, он бросил на меня короткий взгляд и крикнул:

– Отодвинься, Сэнди! Дай нам место!

Сэнди не ответил. Вместо этого я почувствовал, как его нога скользнула вдоль моего бедра и с силой надавила мне на подколенное сухожилие. Затем он сделал внезапный резкий толчок вперед и вверх.

Одна нога у меня вылетела из стремени, и я потерял равновесие. Я сильно накренился влево, моя голова оказалась рядом с шеей лошади, руками я отчаянно пытался ухватиться за гриву. Внизу – я видел все как в тумане – копыта лошадей дружно били землю на повороте, и я изо всех сил старался удержаться в седле и не попасть под них. Но мой центр тяжести был слишком смещен вперед, и толчки галопа еще больше перемещали меня в том же направлении. Я понял, что через несколько секунд свалюсь.

Меня спас Дэн. Он ухватил меня рукой за камзол и втащил обратно в седло.

– Спасибо, – прошептал я, пытаясь попасть правой ногой в болтающееся стремя.

Тут же, за поворотом, находилось следующее препятствие, и я хотел привести себя и лошадь в равновесие, прежде чем мы достигнем его. Когда мы вошли в поворот, солнце било прямо в лицо: когда мы вылетели на прямую, оно оказалось справа от нас. Я оглянулся, чтобы посмотреть, по-прежнему ли Сэнди рядом со мной, и солнце ударило мне прямо в глаза. Он был здесь. Он показался мне черным силуэтом на ослепительно-ярком фоне.

Я вспомнил, что в такие светлые дни на ипподроме солнце светит в глаза зрителям и им трудно разобрать, что происходит на дальней стороне скаковой дорожки. Что бы ни сделал Сэнди, он мог быть уверен, что никто ничего не увидит, даже судьи.