Фаворит Марии Медичи

– Куда ты? – закричал Арман, но Робер не обернулся. Он выскочил из ворот. И полез под мост. Лето стояло жаркое, и между зеленой водой и деревянным настилом оставалось достаточно места, чтобы втиснуться шестилетнему мальчишке.

Арман обнаружил, что брат сейчас закончит читать, а он еще торчит на виду. Куда бы залезть на этот раз? Его осенило – громко затопав, он метнулся за Робером, а потом тихо-тихо, затаив дыхание, вернулся и встал за раскрытой дверью в донжон. Дверь заслонила его от брата, что уже заканчивал счет. Теперь главное – не засмеяться, когда его опять не смогут найти.

Мария уже обнаружена. Арман представил, как брат недоуменно пожимает плечами – как можно все время прятаться в одном и том же месте? Ищет Франсуазу. За бочками нет. В собачьей будке нет.

– Нет, ваша милость, сюда никто не заходил, – слышится из кузницы голос Леона, стук молотка прекратился и вновь возобновился.

– Где же вы? – Альфонс в нетерпении мечется по двору, пиная клочки сена и конские катыши. Слышится сдавленное хихиканье – все-таки Франсуаза совсем малышка, не смогла сдержаться – уж очень уморительно брат выглядит, когда злится.

– Франсуаза, вылезай! – ликует Альфонс. – Ты под телегой! И тебе опять влетит от бабушки за платье!

Толкнуть бы его самого в навоз, чтоб не ябедничал. Представив Альфонса – в желтом шелковом костюме с бантиками, сидящим в куче свежих конских яблок, Арман фыркает в рукав.

– Робер, выходи! – кричит брат.

– Робер, не выходи! – смеются девочки.

Судя по голосу, брат доволен: неинтересно искать в одних и тех же местах. Вот Леон и Фантина здорово умели придумывать, куда спрятаться! Но им теперь не до игр.

Словом, размышляет Арман, расти и становиться взрослым – вовсе не всегда хорошо. Анри вырос и уехал в Париж – в пажи к самому королю. И с ним Ансельм – «мой конюший», как назвал брат второго сына кормилицы, хотя Ансельм умеет только чистить лошадей и выгребать навоз – даже затянуть подпругу ему не хватает силенок. Вот Леон подпругу не то что затянуть – он ее порвать голыми руками может, хотя ему всего двенадцать. Так что Арман в свои почти пять лет не особенно стремится избавиться от «почти».

– Робер, так нечестно! – кричит Анри. – Я не буду тебя искать, ты жулишь!

– И ничего я не жулю… – попался на удочку Робер. Альфонс ликующе кричит и кидается к мосту.

– Куда вы, мсье Альфонс, нельзя за ворота! – шамкает Этьен. – А ты вылезай сейчас же!

Похоже, Робера обнаружили. Арману хочется поглядеть, как Этьен накажет нарушителя, но все-таки он остается на месте – интересней всего, когда тебя ищут всем скопом. Мальчик хихикает в предвкушении – тихонько, не спугнув трясогузку, что рыскает в дюйме от его башмаков. Птица поворачивает головку – и вот ее уже нет, только шевельнулся воздух у лица от ее стремительного взлета.

Крик.

Дикий.

Женский.

С опушки.

Грубые мужские голоса – ругательства, топот. Солдаты!

– Солдаты! – кричит Этьен. – Тревога! Все в замок!

Робер визжит – судя по звуку, он упал в воду. Арман выскочил из своего убежища и увидел на лугу Манон – красная юбка развевается, рыжие волосы плещутся за плечами, словно пытаясь оторваться от головы и улететь – но солдат в железном шлеме не отстает, топает сапожищами, сейчас схватит! Манон оглядывается, подбирает юбки и бежит, бежит к замку – черная яма рта, черные ямы глаз.

Из леса выбегает второй солдат – с мечом, без шлема, в волосах кровь.

Робер вцепился в руку Этьена, тот выволок его на мост и швырнул в ворота, куда уже вбежали Альфонс и девочки.

– Все в донжон! – ревет Этьен. – Леон, подсоби!

Леон хватается за колесо, чтобы поднять мост. Этьен налегает с другой стороны.

Дети вбегают в донжон. Девочки, обнимая друг друга, падают у стены. Как же Манон? Арман бежит наверх, к окну.

Остановившимися глазами смотрит, как Манон спотыкается и с криком падает под ноги ландскнехту.

Тот хватает ее за волосы и ухмыляется.

Его приятель держит в руке зажженный фитиль. Подносит к аркебузе, взводит курок, стреляет – Этьен, держась за грудь, оседает вниз, оставляя красную блестящую полосу на колесе. Леон отпихивает Этьена и крутит, крутит ворот – лицо блестит от пота, кудри потемнели и прилипли к лицу.

– Арман! Где Арман? – крик матушки. Арман не может ответить, он может только смотреть. Как Манон кричит, а бородатый солдат бьет ее в лицо, рвет корсаж и задирает юбки, терзает завязки на своих штанах.

Как лица солдат становятся еще страшнее – за лесом гудит рог и слышен топот конницы.

– Schnell,** – второй солдат мечом указывает в сторону леса. С меча капает красное. – Не до баловства.

– Schwein!*** – кричит бородатый, наотмашь бьет Манон – ее рыжая грива разлетается, словно языки костра. Но этот огонь не страшен – бородатый, схватив Манон за волосы, запрокидывает ей голову, обнажив белую шею, и достает нож.

Готовится сыграть на виоле-да-гамба, где гриф – трепещущее горло Манон, а смычок – нож.