Фаворитки. Соперницы из Версаля

Письмо с письменного стола маркизы де Помпадур

Версальский дворец

10 июля 1751 года

Дорогой мой Берни!

Все, как Вы и писали: «Дружба струны арфы нежно задевает. От ее касаний больно не бывает». Хотя нам Вас очень не хватает, но Венеция достойна Ваших талантов, и Франция должна быть благодарна Вам.

Жизнь, как всегда, продолжается, одновременно бодрящая и утомительная. Чего же больше? Наверное, чаша весов больше склоняется в сторону утомительной, но такова жизнь, которую я сама избрала.

Его Величество все еще в глубокой печали от отъезда нашей дорогой мадам инфанты. Она оставила за собой пустоту, огромную пустоту, которую не так-то просто заполнить. Поведайте нам все новости, которые узнаете о ней и которыми я могла бы поделиться с королем. Мы слышали, что одна из фрейлин, графиня де Нарбонн, родила на свет мальчика. Его Величество всегда желает поощрить своих подданных и посылает герцогине в знак своего восхищения изящное жемчужное ожерелье.

Вчера за ужином через дымоход залетела летучая мышь – было столько крика и страха, Франни вскочила с кресла и растянула ногу, бедняжка… но потом маршал де Ноай поразил хищника своей шпагой. Все так веселились, острословы сравнивали австрийцев с летучими мышами. Если бы Вы при этом присутствовали, то, не сомневаюсь, порадовали бы нас остроумным экспромтом. Как же нам Вас не хватает!

Мы с нетерпением ожидаем разрешения дофины от бремени – станет ли этот год годом величия Франции?

Навсегда Ваш друг,

Ж.

Глава тридцать четвертая

– Я слышала, что вчера у маркизы болело горло, – шепчет Александрин, маркиза де Бельжунс, единственная из фрейлин принцесс, которая хотя бы пытается быть учтивой. – И случился кашель.

– Это правда, – весело отвечаю я. Принцесса Аделаида так и продолжает меня презирать, но моя близость к маркизе помогла мне заиметь нескольких приятельниц. – Немного побаливало горло, сухость во рту, но моя тетушка присоветовала ей самое действенное лекарство: настойку из мяты и свинцовой воды.

– Я бы посоветовала ртутную воду, – говорит Александрин. – Как-то у моей сестры заложило горло, и лекари прописали ей именно это.

– И она излечилась? – интересуюсь я.

– Нет, она умерла, – отвечает Александрин и отворачивается, чтобы поприветствовать пожилого герцога де Люин, который только что выиграл раунд, поставив на «2». – Ровно столько, сколько он совокуплялся со своей супругой, – злобно шипит она.

Мы играем в бириби в покоях королевы. Этой игре уже лет сто, кисло замечаю я, как средний возраст придворного, – и она уже приелась. Вся семья садится и играет в бириби в компании нескольких придворных; те, кто не сидит за столом, могут просто наблюдать или прохаживаться вокруг – как пожелают. Мама уверяет, что сейчас в моде «комета», по крайней мере, в Париже, но в Версале изменения происходят медленно, мрачно размышляю я: тоненький ручеек, который просачивается сквозь трещину в стене, по традиции пытаются остановить, законопатив трещину.

Принцессы не играют, а сидят рядом с матушкой, у Генриетты такой вид, как будто она целый день рыдала, а Аделаида подбрасывает мешочек с монетами, намеренно вызывая раздражение окружающих.