Фавориты Фортуны

– Конечно нет. Может, они не понимают чего другого, но важность популярности сознают очень хорошо. Никто из них не способен к компромиссу, но я разделил заслуги поровну, и это их удовлетворило. Красс вынужден был проглотить свою гордыню и произнести все эти тошнотворные похвалы в адрес нашего дорогого Помпея. Но, с другой стороны, он стяжал лавры, первым протянув руку и пойдя на уступку. И получилось, что в состязании ради удовольствия толпы победил Красс. К счастью, Помпей этого не понял. Он думает, что победил он, потому что держался отчужденно и заставил своего коллегу признать его превосходство.

– Тогда лучше надеяться, – сказал Луций Котта, – что Магн так и не поймет, кто в действительности победил, пока год не закончится!

– Боюсь, что сорвалось твое собрание, дядя. Теперь тебе не унять толпу, чтобы проголосовать сейчас.

– Тогда проголосуем завтра.

Оба Котты и Цезарь покинули Римский форум. Они поднялись по лестнице Весталок на Палатин, но на полпути Цезарь остановился и оглянулся. Там, внизу, стояли Помпей и Красс в окружении счастливых римлян. И сами счастливые. О расколе забыто.

– Этот год был похож на водораздел, – заговорил Цезарь, возобновив подъем по лестнице. – Все мы перешагнули через своего рода барьер. У меня очень странное чувство, что наша жизнь должна измениться.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, – заметил Луций Котта. – В этом году я вошел в историю со своим законом о составе жюри. И если я когда-нибудь решусь выдвинуть свою кандидатуру на консульских выборах, думаю, что это будет уже спад.

– О, я вовсе так не думаю! – засмеялся Цезарь.

– А что будут делать Помпей и Красс, когда год закончится? – спросил молодой Гай Котта. – Говорят, никто из них не хочет уезжать, чтобы управлять провинцией.

– Да, это правда, – подтвердил Луций Котта. – Оба возвращаются к частной жизни. А почему бы нет? У обоих совсем недавно были крупные кампании – оба они так богаты, что им не надо набивать кошельки провинциальными доходами. Они увенчали свое совместное консульство законами, чтобы оградить себя от подозрений в измене, и законами, предоставившими их ветеранам земли. На их месте я бы тоже не поехал в провинцию!

– На их месте тебе бы не понравилось, – возразил Цезарь. – Куда они могут отсюда поехать? Помпей говорит, что возвращается в свой любимый Пицен и больше никогда не переступит порог сената. А у Красса только одно желание – заработать ту тысячу талантов, которую он потратил в этом году.

Цезарь с удовольствием глубоко вдохнул.

– А я собираюсь в Дальнюю Испанию квестором при наместнике, который, к счастью, мне нравится.

– Бывший зять Помпея – Гай Антистий Вет, – усмехнулся молодой Котта.

Цезарь ничего не сказал о своем самом заветном желании: уехать в Испанию прежде, чем умрет тетя Юлия.

Но этому не суждено было сбыться. В середине февраля, в ненастную ночь, его позвали в дом Юлии. Аврелия уже несколько дней оставалась там.

Юлия была в сознании и все видела. Когда он вошел в комнату, взгляд ее немного посветлел.

– Я ждала тебя, – сказала она.

В груди стало больно от усилия сдержать чувства. Цезарь смог даже улыбнуться, целуя ее, потом сел на край кровати, как делал всегда.

– Ну вот я и пришел, – попробовал он шутить.

– Я хотела тебя видеть, – повторила она.

Голос ее был сильным, слова звучали отчетливо.

– Ты видишь меня, тетя Юлия. Что я могу для тебя сделать?

– А что бы ты для меня сделал, Гай Юлий?

– Все, что хочешь, – искренне ответил он.

– О, это меня успокаивает. Это значит, что ты меня простишь.

– Простить – тебя? – удивился он. – Ведь нечего прощать, абсолютно нечего!

– Простишь меня за то, что я не помешала Гаю Марию сделать тебя фламином Юпитера, – пояснила она.

– Тетя Юлия, никто не мог помешать Гаю Марию сделать то, что он решил! – воскликнул Цезарь. – Окрестности Рима усеяны могилами тех, кто пытался остановить его. Мне ни на мгновение не приходила в голову мысль винить тебя! И ты тоже не должна себя винить!

– Не буду, если ты не будешь.

– Я не виню тебя. Даю слово.

Юлия закрыла глаза, из-под век ее потекли слезы.

– Мой бедный сын, – прошептала она. – Ужасная судьба быть сыном великого человека… Надеюсь, у тебя не родится сыновей, потому что ты будешь велик.

Цезарь встретился взглядом с матерью и вдруг увидел чуть заметный румянец – она ревновала!

Реакция была мгновенной и жестокой. Цезарь обнял Юлию, прижался к ее щеке.

– Тетя Юлия, – прошептал он, – что же я буду делать без твоих объятий и поцелуев?

«Вот! – говорил матери его взгляд. – Это она была источником объятий и поцелуев, когда я был маленьким, а не ты! Ты никогда меня не целовала, не прижимала к груди! Как я буду жить без тети Юлии?»

Но тетя Юлия не ответила и не открыла глаз, чтобы посмотреть на него. Она уже больше ничего не говорила и никуда не смотрела. И так и умерла в его объятиях несколько часов спустя.