Фавориты Фортуны

– Это не поход на Рим, Луций Корнелий, это поход к Риму, – мучительно оправдывался Помпей. – Есть же разница! Мои люди просто хотят увидеть, как я получу то, что мне полагается.

– Тебе полагается то, что я решу дать тебе как диктатор Рима. Тебе двадцать четыре года. Ты не сенатор. Я согласился назвать тебя замечательным именем, которое можно улучшить только одним способом – употребив в превосходной степени: Magnus Maximus, Величайший. И больше никак. Разве что изменить в сторону уменьшения: Parvus – «Маленький», или Minutus – «Незначительный», или даже Pusillus – «Крохотный», – сказал Сулла.

Помпей резко остановился посреди дороги и повернулся к собеседнику. Сопровождавшие не успели застыть на месте и продолжали идти, пока не подошли на расстояние, позволившее им слышать разговор.

– Я хочу триумфа! – громко сказал Помпей, топнув ногой.

– А я говорю, что ты не можешь получить триумф! – так же громко отозвался Сулла.

Широкое красное лицо Помпея помрачнело, тонкие губы растянулись, обнажив мелкие белые зубы.

– Постарайся запомнить, Луций Корнелий, диктатор Рима, что большинство людей поклоняются восходящему солнцу, а не заходящему!

Непонятно почему, но Сулла вдруг захохотал. Он смеялся до слез, хлопая себя по бедрам. Складки тоги, удерживаемые левой рукой, распустились и упали на землю.

– Ладно! – проорал он, когда смог заговорить. – Отмечай свой триумф! – А затем, между новыми взрывами хохота, прибавил: – Не стой же столбом, Магн, олух великий! Помоги мне собрать складки тоги!

* * *

– Ты полный дурак, Магн, – сказал Метелл Пий Помпею, когда у них появилась возможность остаться наедине.

– А я думаю, что я весьма неглуп, – самодовольно ответил Помпей.

Так до сих пор и не ставший консулом, хотя ему шло уже к пятидесяти, Поросенок старился красиво. Его вьющиеся каштановые волосы покрылись инеем на висках, но лицо оставалось гладким, лишь в уголках карих глаз собрались симпатичные морщинки. Однако рядом с Помпеем он проигрывал. И знал это. Но он не завидовал, просто отмечал это обстоятельство с легкой печалью.

– Вот уж нет. Ты – все, что угодно, только не умник, – сказал Поросенок, с удовольствием видя, как недоверчиво расширяются блестящие голубые глаза. – Я знаю нашего хозяина намного лучше, чем ты, и могу сказать тебе одно: он умнее нас обоих. Если у него и есть недостаток, так это темперамент, но не характер! И этот недостаток ни на йоту не влияет на остроту его ума. Не влияет он и на виртуозную ловкость его действий – как частного человека и как диктатора.

– О, Пий, в том, что ты говоришь, нет смысла! Недостаток? Какой недостаток Суллы ты имеешь в виду? – насмешливо спросил Помпей.

– Конечно, его чувство смешного. Скорее это можно на-на-назвать именно так, чем на-на-назвать это чувством юмора. – Поросенок смутился, вспомнив собственный недостаток, и помолчал немного, чтобы призвать свой язык к порядку. – Я имею в виду такие вещи, как назначение меня великим понтификом, при том, что я заикаюсь. Он не удержался, чтобы не подшутить.

Помпей сделал вид, что ему надоело слушать.

– Не понимаю, куда ты клонишь, Пий, и какое отношение это имеет ко мне?

– Магн, Магн! Он же все время смеялся над тобой! Вот какое отношение это имеет к тебе. Он всегда считал, что тебе следует отметить триумф. Ему наплевать на твой возраст и на твой всаднический статус. Ты – герой войны, а он таких людей всегда поднимает на достойную высоту! Но он хотел посмотреть, насколько это важно для тебя и как далеко ты можешь зайти, чтобы заполучить желаемое. Ты никогда не должен попадаться ему на удочку. Теперь он правильно оценил тебя и определил тебе место в своей аналитической системе. Он выяснил, что твоя храбрость почти равна твоему самомнению, не говоря уж о твоих амбициях. Почти. Но не совсем. Он знает теперь, что в последний момент, Магн, ты сойдешь с курса.

– Что ты имеешь в виду – сойду с курса?

– Ты сам отлично знаешь, что я имею в виду.

– Я шел на Рим!

– Ерунда! – улыбнулся Поросенок. – Ты шел к Риму. Ты же сам сказал это. И я поверил тебе. И Сулла поверил.

Смущенный, Помпей смотрел на своего критика, не зная, что сказать.

– Но я получил мой триумф.

– Да, ты его получил. Но он заставил тебя заплатить за это. А платы можно было избежать, если бы ты вел себя правильно.

– Плата? Плата? – Помпей замотал головой, как большое и сердитое животное, которого дразнят. – Сегодня, Пий, ты намерен говорить загадками!

– Поймешь потом, – сказал Поросенок по-прежнему загадочно.

* * *