Фавориты Фортуны

– К сожалению, я считаю невозможным исполнить свое обещание распределить римских вольноотпущенников по тридцати пяти трибам. Им придется остаться приписанными к Эсквилину или Субуре. Я делаю это по одной лишь причине: чтобы быть уверенным в том, что у человека, который имеет тысячи рабов, не появилось вдруг желания освободить большое количество их и таким образом перегрузить свою собственную сельскую трибу клиентами-вольноотпущенниками.

– Умный старый Сулла, – заметил Катул.

– Он все замечает, ничто не скроется от него, – прошептал в ответ Гортензий. – Такое впечатление, будто он узнал, что у Марка Красса перебор рабов, правда?

Между тем Сулла перешел к городам и землям.

– Брундизий, город, который отнесся ко мне и моим людям по достоинству, будет награжден. Он освобождается от всех таможенных обложений и акцизных сборов.

– Фью! – отреагировал Катул. – Этот маленький декрет сделает Брундизий самым популярным портом в Италии!

Диктатор похвалил несколько округов, но многие и покарал, хотя и в разной степени. Больше всех пострадал, наверное, Пренесте. А маленький город Сульмон было приказано сровнять с землей. Капуе был возвращен ее прежний статус. Она потеряла все югеры своих земель, которые стали ager publicus – общественными землями Рима.

Впоследствии, когда Сулла стал зачитывать бесконечный список городов, Катул слушал уже вполуха, но Гортензий вернул его к действительности, грубо толкнув в бок.

– Квинт, он говорит о тебе! – прошептал он.

– …Квинту Лутацию Катулу, моему верному стороннику, я поручаю восстановить храм Юпитера Величайшего на Капитолии. – Сморщенные губы Суллы растянулись, обнажив десны, глаза насмешливо и злорадно блеснули. – Большую часть денег составят доходы от новых римских ager publicus, но я также надеюсь, что ты, мой дорогой Квинт Лутаций, увеличишь этот источник из твоего личного кошелька.

Катул сидел, разинув рот, ледяной ужас сковал все его тело. Он понял, что Сулла нашел способ наказать его за то, что все эти годы он спокойно сидел в Риме под крылом Цинны.

– Наш великий понтифик Квинт Цецилий Метелл Пий должен будет восстановить храм Опы, богини плодородия, – спокойно продолжал Сулла. – Но этот проект будет полностью профинансирован из общественных средств, поскольку Опа – олицетворение народного благосостояния Рима. Однако я требую, чтобы наш великий понтифик сам освятил этот храм, когда он будет восстановлен.

– Вот будет забава с заиканием! – сказал Гортензий.

– Я опубликовал список имен двухсот человек, которых я возвысил до звания сенаторов, – продолжал Сулла, – но Гней Помпей Магн сообщил мне, что в настоящее время он не хочет быть членом Сената. Его имя я вычеркнул.

Это сообщение привело в движение всю Палату. Все повернулись в сторону Помпея, который сидел один возле дверей, сдержанно улыбаясь.

– Я намерен в будущем добавить приблизительно еще сто человек, что составит в целом около четырехсот сенаторов. Слишком много сенаторов мы потеряли за последние десять лёт.

– И ведь не подумаешь, что кого-то из них убил он сам, правда? – резко спросил у Гортензия Катул, которого неотступно грызла мысль о том, где же он найдет огромную сумму, потребную для восстановления Большого храма?

Диктатор продолжал:

– Я попытался подобрать новых членов Сената из сенаторских семей, но также включил и всадников, учитывая, что их происхождение сделает Сенату честь. В моем списке вы не найдете выскочек. Но в одном случае я пренебрег всеми квалификациями, от ценза в один миллион сестерциев до подходящего происхождения. Я имею в виду солдат исключительной доблести. Я считаю, что Рим должен оказывать честь таким людям, как это было во времена Марка Фабия Бута. Несколько поколений мы полностью игнорировали героев войны. Я положу этому конец! Если человек заслуживает corona graminea или corona civica, неважно кто его предки и чем они занимались, он автоматически становится членом Сената. Таким образом, вливание небольшого количества свежей крови добавит Сенату храбрости! И я надеюсь, что среди заслуживших наши главные награды мы увидим старинные имена: они не должны доставаться лишь новичкам, как самым храбрым людям!

Гортензий хрюкнул:

– Это очень популярный эдикт.

Но Катул уже не мог думать ни о чем, кроме того финансового груза, который Сулла взвалил на его плечи, и только смотрел печально на своего шурина.

– Еще одно, и я распущу собрание, – сказал Сулла. – Каждый человек в моем списке новых сенаторов будет представлен трибутному собранию, как патриции, так и плебеи. И я требую, чтобы собрание утвердило всех. – Он поднялся с кресла. – Я закончил.

– Где я найду такие деньги? – пожаловался Катул Гортензию, когда они выходили из курии Гостилия.

– Не ищи, – холодно сказал Гортензий.

– Но я вынужден!

– Он же скоро умрет, Квинт. Пока он жив, тяни это дело. А когда его не станет, всем будет безразлично. Пусть государство ищет необходимые сестерции.

– Это все из-за фламина Юпитера! – гневно крикнул Катул. – Он вызвал огонь – пусть он и платит за новый Большой храм!