Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

«Придворные балы были наказанием для государя, — вспоминает граф Сергей Дмитриевич Шереметев, — но они имеют свое значение, в особенности большой бал Николаевской залы. Это предание, которое забывать не следует, и балы по-прежнему продолжались: Концертные, Эрмитажные, Аничковские…

Аничковские балы, которых бывало по нескольку в сезон, отличались немноголюдством и носили несколько домашний, семейный характер. Нетанцующих бывало немного, и для этих немногих время казалось несколько томительным. Государь показывался вначале, радушно принимал и уходил в свой кабинет, где у него была партия. Возвращался он ко времени ужина. Когда котильон продолжался слишком долго, а императрица не хотела кончать, государь придумывал особое средство. Музыкантам приказано было удаляться поодиночке, оркестр все слабел, пока наконец не раздавалась последняя одинокая струна и та наконец смолкала. Все оглядывались в недоумении, бал прекращался сам собою. Иных государь приглашал в свой кабинет, чтобы покурить, впрочем, весьма немногих дам и кавалеров. За проникавшими в кабинет следили со вниманием, предаваясь праздным выводам и замечаниям, другим донельзя хотелось туда проникнуть. В пустых гостиных кое-где в углу образовывалась партия. Иные ходили из угла в угол, не находя покоя. Иные держались на виду императрицы и дорожили сидением неподалеку от нее. Императрица неутомима. Вальсы, мазурки, котильоны с разнообразными фигурами чередовались без умолку. Изредка показывался государь и, стоя в дверях, оглядывал танцующих и делал свои замечания, но долго он не выдерживал».

К. Брож. Бал в Николаевском зале Зимнего дворца

Императрица ввела в моду называемые «цветные балы», на которые все гости должны приходить в костюмах одного цвета, но разных оттенков. Например, 24 января 1888 года в Зимнем дворце объявили так называемый «зеленый бал», на который дамы пришли в зеленых платьях, украшенных изумрудами.

А 26 января 1889 года в Аничковом дворце прошел «черный бал», на который все должны были явиться в черном. «Черные вырезанныя платья, черные веера, черные по локоть перчатки, черные башмачки» — так описывал туалеты дам камердинер императрицы Марии Федоровны А. Степанов, наблюдавший с хоров «волнующееся шлейфное черное море». Выбор цвета — не просто беспричинный каприз императрицы, это политический акт. Незадолго да этого из Австро-Венгрии пришло известие о смерти кронпринца Рудольфа, который покончил с собой, застрелив перед этим свою любовницу. А при русском Дворе помнили, что, когда в России был траур по одному из великих князей, в Вене из-за этого не стали отменять балы. Теперь Марии Федоровне представилась возможность отомстить австрийскому императору за такое неуважение. Этот бал, устроенный в период обострения отношений между Российской и Австро-Венгерской империями, стал своеобразным вызовом.

Но, разумеется, бывали балы, посвященные более радостным событиям. Например, в 1889 году гессен-дармштадтский герцог Людвиг приехал в Россию навестить дочь Эллу (великую княгиню Елизавету Федоровну, супругу брата Александра III Сергея Александровича) и привез с собой сына Эрни и дочь Алису.