Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Приехали мы в феврале, когда еще даже в Крыму не пахло весной, мы с матерью каждый день ходили гулять, но большую часть времени проводили в комнатах. Так как с приездом в Ялту уроки мои прекратились, то по утрам мать заставляла меня списывать русские и французские тексты, читать по-французски, писать отцу письма. Последнее я очень не любила, и отец справедливо жаловался, что я редко ему пишу. Кроме писем матери, он писал и мне, причем более крупным и четким почерком; начинались эти письма обыкновенно так: «Драгоценная моя Титика!»

В одном их этих писем он рассказал мне о происшествии, случившемся с Таней Поленовой. Окна их квартиры выходили в сад на Университетской линии (теперь Менделеевская линия). Он, как известно, огорожен чугунной решеткой, установленной на каменном фундаменте. Мы все любили залезать на эту каменную стенку и, держась за решетку, путешествовать по ней. Но Таня не ограничилась этим: она решила пролезть из сада на улицу, протиснувшись между прутьями решетки. Просунула голову, а дальше протиснуться не смогла. Когда же она захотела вернуться обратно, голова назад никак не лезла. Прибежавшие на ее крик и плач люди ничего не могли поделать, так что пришлось распилить один прут, и тогда голова освободилась. Писал он мне и про «вислоухого дуралея» (Андрюшу Тищенко), которого он очень любил.

Mademoiselle Valerie продолжала жить у нас. Где-то она познакомилась с молодым интересным офицером Николаем Степановичем Котурьенко[134], и он предложил ей выйти за него замуж. Молодая и неопытная Mademoiselle Valerie обратилась к отцу за советом: как ей быть. Он познакомился с Николаем Степановичем, тот ему понравился, и он посоветовал ей выходить за него. На свадьбе, которая скоро состоялась, Алексей Евграфович был посажёным отцом. Молодые вскоре уехали в Ташкент, куда был назначен служить Николай Степанович. Mademoiselle Valerie прислала нам с матерью трогательное письмо, в котором благодарила ее и отца за хорошее, отеческое отношение к ней. У меня хранится карточка, где они сняты после свадьбы. Лет семь спустя она заходила к нам и привезла карточку, на которой были сняты трое ее детей; девочка была названа в честь меня. Все трое были замечательно красивы. Жили они с мужем очень хорошо, так что она всегда с благодарностью вспоминала отца, разглядевшего в Николае Степановиче хорошего человека и посоветовавшего ей принять его предложение.

Фото 20. Наталья Павловна и Татьяна Алексеевна Фаворские в Ялте. 1899 г.

Весна в Крыму быстро двигалась вперед: зацвели глициния, иудино дерево[135], миндаль, персики, абрикосы. Мы с матерью ходили гулять в городской сад и в запущенный Дондуковский парк или гуляли по набережной (фото 20). В Ялте в то время на набережной были всевозможные очень хорошие магазины: мануфактурный магазин Пташникова, писчебумажный магазин Синани и др.

26 мая (старого стиля) исполнилось сто лет со дня рождения Пушкина. Вся Россия праздновала этот юбилей, праздновали его и в гимназии, где учились дети Ярцевых. Был устроен утренник, где ученицы разных классов читали и декламировали отрывки из разных произведений или целые стихотворения. В числе выступавших была и Оля. Мне этот праздник страшно понравился. До этого времени я не читала Пушкина, прочитанный на празднике отрывок из «Дубровского» произвел на меня большое впечатление. Придя домой, я сразу же попросила дать мне Пушкина и с упоением прочитала «Дубровского», а затем и другие его произведения.

В это время во Франции слушалось «дело Дрейфуса»[136], а в далекой Африке началась Англо-бурская война[137], все взрослые с волнением и интересом следили за этими событиями по газетам. В одном из своих писем отец писал нам по этому поводу: «Молодцы, буры! Они затмили даже Дрейфуса». У отца кончились лекции и экзамены, и мы со дня на день ждали его приезда.

Когда мать отправлялась в Крым, то говорили, что мы проживем в Ялте до лета, а потом поедем на кумыс. Но вот приехал отец, мы ему страшно обрадовались, к нам в комнату поставили еще одну кровать, и мы зажили втроем. Почему-то разговоры о поездке на кумыс прекратились, и решено было остаться на лето в Ялте. Отец вскоре близко сошелся с Григорием Федоровичем и вел с ним длинные, интересные для обоих разговоры. Иногда мы совершали всей компанией далекие прогулки в экипажах: на Ай-Петри, в лесничество, в Алупку. В конце лета отец совершил с Григорием Федоровичем и некоторыми знакомыми интересную экскурсию в горы, в татарскую деревню Узенбаш. Они ночевали у костра в какой-то пещере. Вся деревня утопала в садах, место было очень красивое и живописное, горная речка, несущаяся по каменистому ложу, очень оживляла пейзаж, горы были покрыты чудным лесом. Фрукты уже поспели, и деревья в садах ломились под тяжестью плодов. Отец говорил, что татарские ребятишки, когда поспевают фрукты, целыми днями пропадают на улице, приходят домой только ночевать, ничего дома не едят, так как питаются в это время одними фруктами.