Фаза ингибиторов

Я не замечал ничего, что требовало бы для работы внешнего источника питания. Все устройства, даже самые сложные – подъемные мосты, шлюзы, лебедки, краны, – приводились в движение мускульной силой или хитроумной комбинацией водяных колес и резервуаров. Сделано это было из чего-то похожего на дерево или бамбук – жесткого, с зелеными прожилками. Скорее всего, это был морской организм, не имеющий ничего общего с растительностью, которую я видел в окрестностях Первого лагеря. Иногда встречался металл и искусственный материал, видимо взятый в брошенной колонии, но он расходовался осмотрительно по причине его ценности и незаменимости. В больших количествах применялись кости, напоминающий китовый ус материал, а также похожий на коралл цемент, который, очевидно, вручную наращивали слоями, добавляя к раковинам мосты и прочие архитектурные элементы. Застывая, этот цемент становился твердым как камень, вполне соответствуя своему предназначению. У пловцов также имелись свечи и фонари, способные долго и ярко гореть, источая сладковатый запах. Из каких веществ они изготавливаются и по каким принципам работают? А это стекло в окнах и фонарях – на самом ли деле стекло? Или какая-то прозрачная окрашенная субстанция природного происхождения, наподобие кератина?

О многом я мог лишь догадываться, но мне было ясно, что это вовсе не примитивный народ. Ему свойственны ум и изобретательность, а также врожденное понимание многих утонченных принципов инженерного искусства и геометрии. Пловцы демонстрируют впечатляющую волю к жизни, бросая вызов природе, и их образ существования позволяет им оставаться вне зоны интересов ингибиторов. Но в силу тех же причин их жизнь полностью зависит от нрава планеты, капризов климата и геологических катастроф. Они вполне могут здесь выживать, и даже с определенным комфортом, но не более того. Им никогда не удастся сделать планету безопаснее, или спастись от явившейся с неба погибели, или перебраться в убежище получше.

Наконец мы вошли в просторный зал с высоким потолком и разноцветными окнами, более широкими, чем в моей комнате. Помещение украшали рельефы из уже знакомого мне каменистого цемента, но здесь он использовался в декоративных целях. Среди вычурной лепнины виднелись выполненные синими, золотыми и бирюзовыми красками фрески, изображавшие морских мужчин и женщин, занятых в некоем подобии античной драмы, – как будто я заглядывал в историю, уходившую в прошлое на тысячелетия, а не на несколько десятков лет. Имелись также надписи – цепочки витиеватых, похожих на усики насекомых символов, которые гирляндой окружали рисунки, порой привлекая взгляд кажущейся осмысленностью. В строчках этого письма проступали известные мне языковые формы – призрачные следы, которые обнаруживал мой мозг, но настолько перемешанные и искаженные, что прочесть я ничего не мог. И тем не менее я знал, что это работа человеческого разума.

Нас ждали Баррас и Роза-или-Нет, а также около двадцати пловцов, включая двоих сидящих – вероятно, считавшихся у них за главных. Их кресла возвышались на постаменте из раковинного материала, а остальные пловцы расположились на разных уровнях, будто в соответствии с некой церемониальной иерархией. Раньше я видел их лишь в воде или с большой высоты, и у меня не сложилось мнения о том, как они ходят на двух ногах. Оказалось, вне воды они отнюдь не радикально отличаются от людей. Их темную кожу испещряли серые, зеленые и золотистые пятна. Пальцы рук и ног были приспособлены к плаванию, а на широком торсе сидела толстая мускулистая шея, как постамент, поддерживая голову. У них были большие темные глаза, щелевидные ноздри, усы и нечто вроде гривы, часто с примесью зелени. Но помимо этих общих черт каждый обладал индивидуальными, и я уже вскоре мог делать осторожные предположения относительно возраста и пола. Их одежда, если ее можно было назвать таковой, представляла собой не то короткую юбку, не то набедренную повязку из грубой ткани зеленого цвета. У некоторых были плетеные нагрудники, похожие на защитные, но наверняка выполнявшие лишь декоративную функцию, а также пересекавшие грудь ремни, на которых висели инструменты и оружие, включая крючья вроде того, которым они пытались задержать нашу лодку.

– Те, что на тронах, – король и королева, – прошептал Пинки. – По крайней мере, это самое близкое соответствие для их титулов. Мужчину зовут Ринди, женщину Иврил. Похоже, они делят власть поровну. Насколько мы поняли, этой правящей династии семьдесят или восемьдесят лет – с того года, когда случилось нечто вроде переворота. Это даже не половина всей их истории, но о первой части они упоминают так, как мы – о бронзовом веке. – Он легонько подтолкнул меня вперед. – Представься. Говори медленно, и переводчики тебя поймут. И если хочешь моего совета, не особо распространяйся насчет двух личностей в одной голове. Мы пытаемся навести мосты, а не напугать наших союзников до смерти.

– Я что, такой страшный?

– С самого начала. Причем вы оба.