Федор Черенков

Тут тренер, похоже, имел в виду, что прошла проверка ближайшего резерва. В том числе, например, совсем молодого тогда Кирьякова (Добровольский уже выходил за основу сборной). И эти резервисты для начала не проиграли. А польский журналист (это же, заметим, всё перед развалом социалистического лагеря происходило: никто ничего не боялся) ещё и подчеркнул, что хозяевам фактически повезло. При этом тот самый результат, как увидим, лишь формально уже был достигнут. Знаете, последние метры дистанции чаще всего наиболее тяжелы.

Кроме всего прочего, киевский тренер, что объяснимо, опирался на своих воспитанников. Пусть Яремчук, Яковенко, Рац (не говоря уже о Заварове) не учились сызмальства у Лобановского, в подлинных мастеров они вырастали у него на глазах и при его непосредственном участии. А в составе всего одиннадцать человек, как известно.

И место диспетчера, в сущности, одно. Плюс — и это, к сожалению, главное — вечные опасения по поводу новых приступов болезни у Фёдора. Мы уже не раз говорили о чрезмерности подобной осторожности, о том, что спартаковец отыгрывал целые чемпионаты без замен и заявил о себе как о человеке потрясающего мужества, всегда готовом играть в сборной... Всё равно опасались и опасались!

К лету 89-го, кажется, что-то изменилось. Не забудем: у Заварова, прямо скажем, не слишком заладилось в «Ювентусе», пусть контракт и не прерывали. Рац отъезжал в «Эспаньол» на три месяца, где ему не слишком понравилось без привычной атмосферы (и команда ещё вылетела), а после возвращения травмировался. Яковенко и Яремчук также часто были нездоровы. Добровольский? Очень талантлив, но нестабилен, кроме того, положа руку на сердце, отрабатывать в глухой обороне Игорь, в отличие от Фёдора, не очень-то и рвался. Про литовцев уже сказали.

А тут «великолепный» (слова Лобановского) футболист буквально мечтает вернуться в сборную. Без всяких условий. Без обид. Просто играть и защищать честь страны, которой и оставалось-то пару лет жизни. «Ну и?..» — как сказал бы современный тренер и телеэксперт, который год спустя будет выходить бок о бок с Черенковым. Ответ ясен: Фёдор снова в сборной! Причём упрямого Валерия Васильевича можно было убедить лишь качеством игры: вот сыграй Черенков с поляками чуть похуже... Однако что там: впереди более напряжённые баталии.

Теперь пора вернуться к вещам личным. В июньском номере журнала «Спортивная жизнь России» выходит интервью с Фёдором Фёдоровичем под названием «Вместе с командой». Журналист Михаил Говорков не зря голосовал за Черенкова, когда выбирали лучшего футболиста страны. Видно, как человек переживал за кумира.

Обратимся к преамбуле: «Тонкость и неожиданность игрового мышления Черенкова, смелость и виртуозность действий, не имеющих ни малейшего расчёта “на публику”, неизменно приводят в восторг не только приверженцев “Спартака”, но и поклонников соперничающих команд. Истинное мастерство всегда выше антагонизма футбольных фанатов».

Достойно сказано. Ещё бы всем фанатам прочитать. Говорков, впрочем, и дальше перспективно развивает тему: «А вне поля, в обыденной жизни он лишён какого бы то ни было стремления к браваде, внешней броскости. На удивление скромен, деликатен. Может даже показаться замкнутым, немногословным. Но ведь каждый человек вправе создавать образ и форму своей жизни, способные защитить его собственную индивидуальность и душевное равновесие».

Да, к тому 89-му мы приучились потихоньку рассуждать о «каждом человеке». Но как раз такие люди, как Черенков, и заставляли задуматься о ценности любой отдельной личности, которая уникальна, неповторима и замечательна сама по себе. Однако тут Говорков неожиданно возвращается во времена, кажется, давно пройденные: «Вспомним, как ещё недавно в его жизнь вторгались бесцеремонно, как безоглядно использовали его талант, как он с лёгкостью вошёл в облик кумира молодёжи, безропотно нёс бремя лидера в “Спартаке”, в первой и олимпийской сборных. И в конце концов его организм не выдержал таких нервных и физических перегрузок, дал сбой».

Безусловно, здесь необходимы комментарии. Прежде всего, искренне присоединяясь к страстности автора, мы нисколько не отступаем от собственной позиции. Потому что Черенков всегда сам был готов играть в нескольких турнирах одновременно. Непосредственно вторжения в его личную жизнь не было.

Он всегда имел возможность категорически отказаться от очередного поединка. И за сборную одну, и за сборную другую, и за «Спартак» в чемпионате, и за «Спартак» в Кубке страны, и за тот же клуб в Кубке международном. Он имел право вообще «взять паузу» где-то на год. Полечиться, отдохнуть. И «бездушные» чиновники, скорее всего, пошли бы навстречу: вспомним поклонника таланта спартаковской «десятки» Виктора Гришина.

Однако вот беда: тогда это был бы уже не Черенков, а другой футболист, пусть даже с той же фамилией.