Фея-Крёстная желает замуж

Хмурус не заставляет просить себя дважды — должно быть, физический труд на свежем воздухе, — то бишь, под палящим солнцем безмагической пустыни, пробудил в нём зверский аппетит. Во всяком случае, он лихо помогает Мурчелло расправиться с рыбой.

Но меня сильнее волнует наш печальный поэт. Я и вправду чествую себя виноватой.

Подхожу, наклоняюсь, кладу ладонь ему на плечо.

— Мне действительно очень жаль, — говорю тихо и покаянно, опуская голову. — Возможно, у нас бы всё и получилось… Но… меня отозвали… В общем, всё сложно…

Ёжусь. Тяжёлый, ощущаемый, как прикосновение, взгляд, скользит по мне. Это недовольно зыркает в нашу сторону Хмурус. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы он был свидетелем подобного разговора, но выбирать не приходится.

Анатоль накрывает мою ладонь своей и грустно улыбается.

Я продолжаю, нервно теребя край платья:

— А тот фантом. Прости… Старалась, чтобы тебе не было так одиноко.

— Я понимаю, — уже куда более милостиво и дружелюбно отвечает Анатоль, и поднимается с колен. — Порой обстоятельства сильнее нас.

Согласно киваю.

— Ну что ж, — теперь уже совсем радушно произносит поэт, — располагайтесь. Раз уж вас всех занесло ко мне.

Впрочем, кое-кому приглашение и не потребовалось. Они уже приговорили целую тарелку рыбы.

Анатоль идёт к изящному шкафу, отрывает и достаёт оттуда пузатую бутылочку. В ней поблёскивает и отливает красным какая-то жидкость. Невольно вспоминается Хмурус возле клетки крысоров.

Вздрагиваю. Отгоняю неприятные мысли.

Анатоль же — вновь весел и беспечен.

— Как вы относитесь к вишнёвой наливке? — интересуется он, подмигивая Хмурусу и Мурчелло. Кажется, его больше не пугает рогатый змеехвостый кот с радужными глазами.

— Сугубо положительно, — довольно скалится Хмурус и наколдовывает стаканы.

— Знатная вещь, — вставляет Мурчелло, — здорово развязывает языки. Вон крысоры как разболтались, когда пригубили чуть-чуть, да, Чариус?

Он пинает Хмуруса в бок, тот радостно соглашается: да, говорили без умолку, подтверждает.

И тут только до меня доходит:

— Постойте, в том флаконе, что принёс Мурчелло… к камерам крысоров…

— … была вишнёвая наливка, мур! И преотличнейшая!

С души падает огромный камень. И становится немного стыдно, что подозревала Хмуруса чёрт-те в чём.

Осторожно опускаюсь в кресло.

Мурчелло подползает ближе, доверительно хлопает меня по руке:

— Ты нас прости, Айсель, — голову набок, глаза честные-честные, — мы использовали тебя как приманку…

— Что? — чувствую, как становится трудно дышать.

Как приманку! А я считала их друзьями!

— Ну… — начинает издалека Хмурус, разливая спиртное по стаканам, — когда крысоры сознались, что могут призвать Чёрную Злобу в любой момент, мы сразу решили вас, дорогая Айсель, использовать. Как самую слабую и бесполезную в нашей компании.

Контролировать гнев! Контролировать гнев!

Хотя очень хочется продемонстрировать этому зеленорожему на что способны феи. Я — слабая и бесполезная? Да кто бы говорил!

Удаётся сдержаться. Поэтому лишь возмущённо хмыкаю и задираю нос.

— Чариус, ну ты как ляпнешь!.. — рычаще смеётся Мурчелло, и змеехвост поддерживает его весёлым и ехидным шипением. — Мы просто решили, что и фея и Злоба — обе девушки, а значит, скорее друг с другом поладят. Вот и направили её к тебе, Айсель. А ещё ей нужен был кудесник, а ты бы защитила его. Так что вовсе не потому, что ты слабая.

Анатоль робко тянет руку:

— Я здесь не лишний? — жалобно спрашивает он.

— Молчи и слушай, — дуэтом рявкают на него Мурчелло и Хмурус. Анатоль вжимается в кресло и залпом выпивает стакан наливки.

Хорошо, что они взвинчены, значит, тоже чувствуют свою вину.

— Мы бы не бросили тебя, мур, — задним числом обещает мяв-кун, и взгляд у него такой, что не поверить в благость намерений просто невозможно.

Вздыхаю.

Ну, ничего, будет праздник и на моей улице. Непременно отыграюсь.

— Хорошо, — говорю, — со мной разобрались. Но как вы могли бросить там Чёрную Злобу? Она, наверное, уже подчинила себе всю академию…

— Неа, — мотает головой Мурчелло, — у неё не получится. Она сейчас «кот Шрёдингера».

Я слышала что-то об этом: кот, запертый в ящике с ядом. Пушистый бедняга одновременно и жив, и мёртв.

— То есть, вы её где-то заперли и ей там каждую минуту может угрожать смерть?

— Айсель, вам не нужно понимать, — заботливо произносит Хмурус. — А то летать не сможете.

Мурчелло прыскает:

— Представил: летит такая Айсель, летит, потом задумалась — летит она или просто машет крыльями в воздухе? И грохнулась. Вот такая квантовая физика.

— Не вижу ничего смешного, — передразниваю я, — и вы оба не ответили на мой вопрос: что стало с Чёрной Злобой?

— Тот кабинет — он не совсем настоящий. Она сама вошла в ловушку и нас оттуда выкинула.

— Она жива?

— А жив ли кот?

— Точно! — вдруг вскакивает с места Анатоль. — Это же стихи… Вы слышите, слышите ритм!..

Он мчится к столу, хватает лист бумаги и перо.

И только до одной меня доносится тихий серебристый смех. Заметная лишь мне, является Мелоди. Садится на край стола, трогает чуткими пальцами струны лиры…

Анатоль декламирует нараспев: