Фейрум

Он был одет в черный бархатный фрак и узкие брюки. Алый жилет с золотыми пуговицами и белые перчатки дополняли непривычный облик джентльмена. Русые волосы зачесаны набок – не так небрежно, как в их первую встречу: ни одной упавшей на лоб пряди, ничего лишнего. Щегольские усы довершали образ. В колючем взгляде читалось недоверие.

– Говорите, миледи. – Он качнул револьвером. – Кто вы и как оказались за закрытой дверью. Свойство перемещения?

– Джек… – начала она негромко, – это же я, Липа. Филиппина. Опусти пушку. Не знаю, что происходит, но мы все решим. Где мы? В каком времени?

Он дернул уголком губ в раздражении. Взгляд метнулся – от Липы к двери и обратно, – словно Джек просчитывал возможности.

– Решать некогда. Вы, дамочка, не вовремя. И, судя по этому… – Он обвел широким жестом ее джинсы и толстовку. – Из будущего. Транзитница? Через Дом сюда прыгнули? Не ведаю, как обо мне узнали, но если от старины Хиггинса что-то нужно, вы не по адресу.

Он продолжал держать ее на мушке, но уже не глядя в лицо, словно потерял всякий интерес. Вместо этого рыскал в ящике стола свободной рукой. Искал что-то поспешно, почти с остервенением.

Внутри оборвалась пружина. Повисла, закачавшись… Липа ошиблась. Она нашла не своего Джека, а старого, из прошлого, который ее не знал, и теперь не имела ни малейшего представления, как поступить. Уйти без него она не могла.

Пальцы сжались в кулаки. Разница в отношении – даже во взгляде – кольнула иголкой. Превращаться из Деревца в «дамочку» она не желала.

– По адресу, – произнесла Липа тверже. Расправила плечи и подняла подбородок. – Я не просто из будущего. Я из твоего будущего, Джексон. И ты не станешь от меня отмахиваться.

Он обернулся. Подозрительный прищур, взмах револьвером. Больше картинный, нежели с угрозой. Липа не сомневалась в умении Джека обращаться с оружием, но пускать его в ход он пока не собирался.

– Я должен поверить на слово? У меня тут дело, если ты не заметила.

– Какое? Ты же говорил, что не опускался до краж. Все, что получал, выигрывал по-честному.

– Ну, прямо рыцарь в сияющих доспехах! – хмыкнул Джек. – Обычно я говорю другое, чтобы впечатлить барышень. Но речь идет не о цацках и не о фунтах стерлингов. Это личное.

«Значит, все-таки Англия, – заключила она про себя, – и что-то важное привело его сюда».

– Так что давай ближе к делу, Липа-Филиппина. Без лирических отступлений и попыток воззвать к морали. Это лишнее.

«Все в твоих руках, Липа-Филиппина».

Вот почему он назвал ее двойным именем в Париже! Он помнил. Сколько бы времени ни прошло для него.

Это светлое воспоминание почти затмило сиюминутную грубость.

Почти, но не совсем.

– Хочешь доказательств? – Она не заметила, как повысила голос. Больше всего на свете хотелось встряхнуть наглеца, чтобы тот уступил место привычному, родному Джеку. – Хочешь, чтобы я рассказала тебе о Ричмонде? О цирковом силаче и согнутом в кольцо талисмане? О небе, которое висело так низко? О тропе шауни? О бубновом валете?

Жесткая ладонь зажала ей рот. Джек почти налетел на нее, и они покачнулись оба, едва устояв на ногах.

– Замолчи, – горячий шепот в ухо.

За дверью раздались приглушенные шаги. Ближе, еще ближе… Джек затаил дыхание.

Липа невольно почувствовала себя соучастницей преступления, о сути которого даже не подозревала. Чей это дом? О каком «личном» шла речь?

Поравнявшись с порогом комнаты, шаги направились дальше по коридору.

Она мотнула головой, пытаясь освободиться, но лишь стукнулась затылком о стену. Джеку тоже досталось: локтем под ребра. Он охнул, отступив на шаг. Револьвер пропал, как исчезают предметы в руках опытных фокусников.

Липа молчала. Джек глядел на нее широко распахнутыми – знакомыми – глазами.

– Кто ты такая? – Севший голос выдавал растерянность. – Фейрумная телепатка? Не верю, что мог сказать это… Хоть кому-то.

Он провел по лицу ладонью, будто снимая пелену, желая удостовериться, что на него не навели морок или хитрую иллюзию.

– Я уже сказала – Липа. Ты называл меня Деревцем. Говорил, твое прошлое – мое будущее. Теперь, видимо, все наоборот. Ты нужен мне, Джек.

Долгое мгновение протянулось между ними незримой нитью. Глаза в глаза. Сомнение. Мольба. Что-то вспыхнувшее из глубин памяти и передавшееся через взгляд.

«Пожалуйста, поверь мне».

За окном раздался колокольный звон. Часы на каминной полке пришли в движение: заиграла мелодия, закружилась между деревянными створками хрупкая плясунья. Таких часто помещали в музыкальные шкатулки; Липа обожала их в детстве.

Джек первым нарушил молчание. Хохотнул, будто говоря «да ну к черту».

– Доверие за доверие, Деревце. Я не могу сейчас уйти. Не с пустыми руками. Тебе придется мне подыграть.

– Ну уж нет! Никаких авантюр, пока не вытащим Игнаса.

– Кого? – Он вскинул брови.

– Ты не встречал его в Доме?

– Там ошиваются толпы транзитников. Я что, должен помнить каждого?

– Это важно!

Пальцы Джека сомкнулись на Липином запястье.

– Не сомневаюсь. Но пока – играем по моим правилам.