Фейрум

– Каждый имеет право на мнение и на свободу. Ты сделал выбор в ту ночь, двенадцатого февраля тридцать восьмого года. Сегодня я принимаю твое решение. Не пугайся, слабость пройдет, как только тело адаптируется к новому статусу.

– Что ты… – Мышцы снова напряглись под эластичными жгутами, вены вздулись синими росчерками на бледной коже. – Что ты сделал? – выдохнул Игнас.

– Ты свободен, Джим. Свободен от свойства.

«Доступ запрещен».

Ну конечно, глупо было надеяться, что все кончится так же удачно, как началось. Бедняга Рубен, скорее всего, был лаборантом – знал, куда соваться не следует.

Запертые в лифте, они молчали. Алая лампа тревоги мигала на потолке. Ощущение было знакомым: нужно действовать быстро. Липа глубоко вдохнула. Нащупала в кармане бутылек со слизью. Поймала вопросительный взгляд Джека и шепнула:

– Попробую нас вытащить.

Если у Игнаса получалось, то и она сможет. Девятки больше не было: из карт, подаренных Койотом, осталась только дама. С этим она разберется позже.

Липкая субстанция обожгла кожу: холод и покалывание, как от «звездочки». Снять верхний слой реальности – что может быть проще? Липа шагнула сквозь. Провела рукой и потянула, представив, как открывает створку двери.

Реальность схлопнулась. Прослойка. Два шага. Обратно.

Она стояла в коридоре, освещенном холодными лампами. Над плечом парил Акто. Липа перестала замечать, когда кроха анимон следовал за ней, а когда терялся, словно отлучаясь по неотложным делам. Но кое-что бросалось в глаза: он почти перестал отличаться от сородичей. Только цвет был мягче: не изумруд, а скорее аквамарин.

– Ты изменился, приятель.

Он вспыхнул и крутнулся вокруг своей оси.

– Я не говорю, что это плохо. Мы все становимся… – Липа не договорила.

– Не двигайся! – Красивый женский голос не сулил ничего хорошего.

Липа обернулась.

– Я сказала: не двигайся, – процедила брюнетка, бесшумно появившаяся со стороны лестницы. В руках она держала пистолет с тонким стволом. Наверняка заряжен не пулями, а «перышками» наподобие тех, что были у Лагарда.

– Я ищу Джима, – просто сказала Липа и медленно подняла руки. – Можешь отвести меня к нему?

Преодолев секундное смятение, девушка хмыкнула:

– А мне нравится твоя прямота. Не думала, что за Девятым придет подружка. Он сейчас немного занят.

– Что это значит?

– Переживает потерю свойства. И руки. – Она поморщилась.

– Но как? Разве это возможно?

– Отец нашел способ, как обернуть процесс. – Брюнетка пожала плечами. – То, что мне нравится твоя смелость, не значит, что мы тут делимся секретами «между нами, девочками». Шагай. – Она указала на конец коридора. – Передам тебя охране, пусть делают свою работу.

Липа подчинилась и шагнула.

Без свойства Игнас был смертен, уязвим, а значит, не сумеет восстановиться, если ему причинят вред.

– Прости.

Она резко сбилась с шага и, сорвав пласт реальности, потянула девушку за собой – в Прослойку. Соперница была сильной, но на стороне Липы играло время – в кои-то веки. Вдох и выдох. Туда и обратно.

Боль от хватки резануло предплечье. Чужой крик – и тишина.

Все закончилось быстро.

– …Мы все становимся другими, – договорила Липа, не глядя на Акто.

К добру или нет. Она не знала, что именно изменилось, но внезапно поняла: ни одна сила во Вселенной не сможет ее остановить. Ни двери лифта, ни то, что стояло между ней и Игнасом.

– У нас гости. – Голдсмит перелистнул голограмму, выведенную с камер наблюдения.

Сквозь кокон безразличия проступила единственная эмоция – смесь надежды и тревоги. Словно искра, вспыхнувшая на пепелище.

– Как думаешь, твои друзья знакомы с правилами этикета?

Игнас сжал зубы. Боль прошила виски.

– Вот и я полагаю, что нет. Иначе бы не заявились без приглашения. Полагаю, мсье Лагард среди них. Он всегда был костью в горле… – Профессор цокнул языком. – Острой и откровенно лишней.

– Право, – прохрипел Игнас, подавляя новый спазм. Тело оказалось не готово. Всю жизнь он полагался на свойство, считая любые ранения и болезни пустяками, и вот судьба отыгралась за это. Как говорила Черри, только Унетланви – великий Создатель – может жить вечно.

– Что, прости?

– …На свободу. Дай им уйти.

– О нет, Джим, боюсь, ты путаешь понятия. Когда в твой дом вторгаются, ты тоже имеешь право – на защиту.

– Ты вторгся в Ее дом гораздо раньше. «Дикая глушь жестоко отомстила Куртцу».

– «Сердце тьмы»? Надо же! Сколько лет прошло, а ты по-прежнему помнишь вызубренные строки.

– Потому что в них – правда. Конец предопределен.

Веки смыкались, сознание было готово отключиться, и только воля не угасала: Игнас должен был увидеть остальных: Липу, Энди…

Безумцы. От этой мысли искра разгорелась, угли запылали ярче. Пока жив – живи, разве не так? Игнасу хотелось засмеяться сквозь боль.