Фейрум

На вопрос об имени она качнула головой. Все потом. Беатрис слишком устала. Радость от того, что ребенок родился здоровым и двенадцать часов схваток остались позади, уступила место дреме.

Во сне она спускалась с холма в красивом и легком платье – белом, как бутоны ландышей. У Беатрис такого никогда не было. На берегу озера, у самой воды, ее ждал мужчина. Темноволосый, с красивыми и строгими чертами лица, но очень бледный – так выглядят люди, недавно перенесшие болезнь.

Когда она подошла ближе, незнакомец улыбнулся. Дотронулся ладонью до щеки Беатрис.

– Ты знаешь, как его назвать. Смотри на солнце, – сказал он, прежде чем уйти в туман.

– Постойте!

Она хотела подобрать платье и бежать следом, но запуталась в складках. Проснулась, сбив одеяло набок. Рядом зашаталась капельница. Беатрис вздохнула. Увидев полоску пластыря на левой руке, опустилась обратно на подушку.

– Плохой сон?

Мама стояла у окна, держала на руках спящего внука. Солнце светило ей в спину, из-за чего Беатрис не видела лица.

– Нет. Просто странный – будто вещий. У тебя такое бывало?

– Много раз. – Она подошла ближе, не сводя глаз с младенца. – Так похож на твоего отца.

– Мам… – Охрипший спросонья голос звучал не так ясно, как хотелось бы. – Мы не станем называть его Томасом.

– Что за глупости? Конечно, станем. – За мягким тембром скрывалось фамильное упрямство. – Или у тебя есть вариант получше?

– Да. – Беатрис протянула руки. Ей хотелось прижать его к груди, а когда проснется – спеть колыбельную, которую впервые услышала от бабушки много лет назад. Про море между мирами.

Они до последнего не знали, кто появится на свет: мальчик или девочка. Беатрис не спешила загадывать, но сейчас, глядя на солнечные реки, затопившие палату, сказала:

– Мораг. Его будут звать Морагом.

В семье О’Лири не спорили.

До этого дня.

Special 02 Дикий новый мир

♬ Red – Not Alone

Вихо мастерил ожерелье из бусин. Ловкие пальцы нанизывали вампумы[69] на шерстяную нить.

– Помнишь детскую сказку о добыче огня? – От уголков его черных, как угли, глаз тянулась сеть морщин. – О холодных временах, когда наш народ не мог согреться?

– Там была Горихвостка, – ответила Черри, – волшебная птица, которая принесла пламя на хвосте.

– Верно. Она сказала, что огонь достанется самому терпеливому и выносливому.

– Тому, кто не отказывает другим в помощи и совершает добрые дела, – добавила она шепотом.

– …И люди бежали за птицей, неся в руках смолистые ветки. Целое племя – от детей до стариков. Они шли через горы, болота и реки. Сдавались рано или поздно и сворачивали с пути. Думали, что маленькая птичка требует слишком многого. Даже огонь не стоит таких мучений.

Он замолчал, и Черри продолжила:

– В конце остался один. Он обрадовался тому, что другие повернули, и возомнил себя хозяином огня раньше времени. Потребовал награду, но ничего не получил. Тогда Горихвостка вернулась на брошенную стоянку и увидела в вигваме молодую женщину… – Черри вытерла щеку. – И спросила: «Почему ты не последовала за своим племенем?» Та ответила: «Я не могла оставить больного отца». Тогда Горихвостка доверила ей огонь…

– …Которым женщина поделилась с другими, когда те пришли домой, усталые и замерзшие. Не забывай об этом, Птаха. – Он продел нить сквозь последнюю бусину и завязал узел.

Никто не называл ее так, кроме отца. Ничьих ушей не касалось это прозвище. В детстве она все, что имела, меняла на перья. Даже еду. В Слэк-Сити не было птиц: только охотники, прибывавшие из западных Штатов, торговали подобной редкостью.

Черри до сих пор помнила, как носила за ухом перо фазана. Недолго, около часа. Потом ей выбили зуб в переулке, чтобы не задавалась. Она расстроилась, но несильно. О подарке жалела больше.

– Пересматриваешь записи?

Оглянувшись, она увидела Джима на пороге. Спешно нажала на дисплей v-линка, скрывая изображение. Черри не услышала, как он поднялся по лестнице.

– Да. Раньше я могла говорить с ним, когда захочу.

Теперь это в прошлом: она перестала слышать духов. Привычное разноголосье боли, жалоб и советов ушло. После смерти люди почти не менялись: каждый оставался к чему-то привязан. Каждый злился и сетовал на судьбу. Или старался помочь – вставал между ней и Скорбью, щедро делясь воспоминаниями о светлых днях.

Черри поднялась из-за стола и шагнула к Джиму.

– Как успехи?

Его правый рукав по-прежнему висел вдоль тела.

– Энди почти закончил. Завтра еще одна примерка.

Она кивнула. С тех пор как началась война между бандами, Док окопался в подвале ее дома на углу Тридцатой улицы. Работал с бионикой, доводил до ума формулу «обратного» фейрума. Глядел на нее с настороженностью и неприязнью, стоило Черри возникнуть в поле его зрения. Как на бомбу с часовым механизмом.

Этот взгляд ее откровенно смешил. Если Энди думает, что она снова обернется божественной сутью, истребляющей миры, – пускай. Дважды камень в одну воронку не падает. Тем более в масштабах оренды[70].