Фейтфул-Плейс

Крохотные перышки переливались перламутром на распростертых крыльях серебряной птички. Когда я склонил голову над кулоном, меня уже трясло. Раньше я запросто клеил девчонок, весь из себя дерзкий и остроумный, а в ту секунду готов был душу продать, лишь бы сказать что-нибудь поумнее.

– Симпатичная, – выпалил я как дурак, протянул руку к кулону и коснулся пальцев Рози.

Мы оба застыли. Я оказался настолько близко, что видел, как мягкая белая кожа у основания ее шеи подрагивает с каждым быстрым стуком сердца, и мне хотелось ткнуться туда лицом, укусить – я сам не понимал, чего хочу, но знал, что все жилы у меня лопнут, если я этого не сделаю. От лимонной свежести ее волос кружилась голова.

Сердце Рози так колотилось, что у меня хватило смелости поднять на нее взгляд. Ее зрачки расширились – черноту окаймлял лишь тонкий зеленый ободок, – губы раскрылись, словно от испуга. Кулон выскользнул из пальцев Рози. Мы оба не могли пошевелиться – и не дышали.

Где-то звенели велосипедные звонки, хохотали девчонки, Псих Джонни продолжал петь: “Сегодня крепко я люблю, а завтра влюблюсь еще крепче…”

Все звуки растаяли и слились в желтом летнем воздухе долгим, сладким звоном колоколов.

– Рози… – сказал я. – Рози.

Я протянул к ней руки, она приложила свои теплые ладони к моим, наши пальцы переплелись, и я притянул ее к себе, не в силах поверить своему счастью.

* * *

Ночь напролет, покинув дом шестнадцать с пустыми руками, я бродил по местам города, сохранившим историю, – по улицам, получившим названия в Средние века: Коппер-Элли, Фишэмбл-стрит, Блэкпиттс, где хоронили жертв чумы. Я выискивал стертую брусчатку и изъеденные ржавчиной железные ограды, проводил рукой по холодным каменным стенам Тринити, миновал место, где девять столетий назад горожане черпали воду из колодца Патрика; об этом по-прежнему рассказывает уличная табличка – по-ирландски, так что никто никогда не читает. Я не обращал внимания на убогие новые многоэтажки и неоновые вывески – плоды больного воображения, готовые превратиться в бурую жижу, словно гнилые фрукты. Они – ничто, они ненастоящие. Через сотню лет они исчезнут, их заменят и забудут. Такова правда разбомбленных развалин: встряхни город как следует, и дешевый внешний лоск осыплется, не успеешь глазом моргнуть; останется только нерушимое, вечное. Я, запрокинув голову, рассматривал изящные затейливые колонны и балюстрады над сетевыми бутиками и забегаловками на Графтон-стрит; опершись на перила моста Хапенни, где люди когда-то платили полпенни, чтобы перейти Лиффи, я глядел на здание таможни, изменчивые потоки света и ровное течение темной реки под снегопадом.

И я молил Бога, чтобы так или иначе все мы нашли дорогу домой, пока не стало слишком поздно.

Благодарности

Я хотела бы сказать огромное спасибо обычным подозреваемым, равно как и новым соучастникам: чудесному Дарли Андерсону и его команде, особенно Зоуи, Мэдди, Касии, Розанне и Кэролайн, за то, что сделали для меня в миллион раз больше, чем автор вправе ожидать от литературного агентства; Кире Консидайн из Hachette Books Ireland, Сью Флетчер из Hodder & Stoughton и Кендре Харпстер из Viking – трем редакторам, которые регулярно поражают меня любовью к своему делу, профессионализмом и замечательной здравостью суждений; Бреде Пердью, Рут Шерн, Кире Дорли, Питеру Макналти и всем в Hachette Books Ireland; Суоти Гембл, Кэти Дэвисон и всем в Hodder & Stoughton; Клэр Ферраро, Бену Петроуну, Кейт Ллойд и всем в Viking; Рейчел Берд – за неизменно тщательную дополнительную редактуру; Питу Сент-Джону – за его прекрасные оды Дублину и за щедрое разрешение их процитировать; Эдриенн Мерфи – за то, что вспомнила “Макгонаглс” даже сквозь туман времени; доктору Фергасу О’Коклэну – за помощь в медицинских вопросах; Дэвиду Уолшу – за то, что познакомил с тонкостями полицейского делопроизводства и работы детектива; Луиз Лоу – за то, что много лет назад придумала такое великолепное название для пьесы и нашла таких великолепных исполнителей; Энн-Мари Хардиман, Унаг Монтегю, Кэтрин Фаррелл, Ди Ройкрофт, Винченцо Латронико, Мэри Келли, Хелене Берлинг, Стюарту Рошу, Шерил Стекел и Фиделму Кио – за бесценное тепло, любовь и поддержку; моему брату Алексу Френчу, невестке Сьюзан Коллинз и родителям Елене Хвостофф-Ломбарди и Дэвиду Френчу по стольким причинам, что и не перечислить; и, как всегда, в последнюю по порядку, но далеко не по значению, очередь – моему мужу Энтони Бренаху.

Примечание автора