Фельдъегеря генералиссимуса

Бутурлин с Жаннет остались одни. И что потом произошло, Жаннет никогда себе не простила! Т. е. не простила она себе следующее.

Во-первых, не простила, что не пошла сразу же за Христофор Карловичем.

Конечно, она бы обязательно приказала Бутурлину глаз с князя Андрея не спускать, чтобы юный князь глупостей не натворил. А он их натворит, будьте уверены.

Отец его, князь Николай Андреевич, в комнату к нему в тот момент войдет, когда уже ничего нельзя будет изменить и поправить. Только если Жаннет! Но ей еще Бутурлина надо урезонить. Бутурлин аж весь кипит, гарцует прямо. Был бы просто конь, а не кентавр, непременно бы втоптал нашу бедную Жаннет в этот паркет… словно бы грязь какую!

И, во-вторых, что она женщиной, а не мужчиной родилась. Но это уже не к ней претензии.

Думаю, что и Бутурлин виноват. Не скажи он ей это, может быть, все бы живы были. Впрочем, продолжим. Судьбу не переиграть во всех смыслах этого многозначного слова.

— Зачем ты это сделала, Жаннет? — проговорил Бутурлин, будто какую гадость сапогом от своих ног отшвырнул.

— Дурак ты, Бутурлин. Дурак! — засмеялась Жаннет и неожиданно спросила его: — Неужели ты этой ночью в мою комнату зашел бы, если бы я прежде птицей ночной в парусную твою комнату не влетела?

— Зачем влетела?

— Так люблю я тебя… дурака… конногвардейского. Люблю!

— Жаннет! — рванулся к ней Бутурлин.

Она свой горностаевый халатик скинула — и пуговки на его мундире стала пальчиками своими отщелкивать. Золотыми монетками те пуговицы по паркету покатились. А она уже рубаху с его груди стаскивала, из сапог — и из всего прочего выдернула.

Ножками торс его обхватила. Виноградинки ее грудей он уже губами мял. Яблоко ее царственное, что она между ног своих хранила, живот его холодил.

— Жаннет, но зачем ты его убила?

— Дурачок! — выкрикнула Жаннет. — Его еще никто… Боже! Какая же я дура. — И она вылетела в коридор. За ней устремился Бутурлин.

Потрясающее, скажу я вам, зрелище.

Голенькая гуттаперчевая девушка — и конногвардейский кентавр Бутурлин.

А она уже неслась к двери в комнату к князю Андрею.

— Андре! — крикнула она в распахнутую дверь, но было уже поздно. Князь Андрей нажал на спусковой крючок.

— Стой, дурак! — только и успел крикнуть ему Бутурлин.

— И ты… дурак! — выкрикнула Жаннет. — Шнеллер!

Но все это она выкрикнула в воздухе.

Ее легкое тело уже летело от двери к князю Андрею.

Ноги она свои в том шпагатике и распластала.

Этот ее шпагатик — яблочко ее детское — старый князь и узрел — и дверью хлопнул.

Дверной хлопок с выстрелом слился. Но это уже было не страшно.

Пистолет из руки князя Андрея Жаннет успела выбить.

— Кто же из пистолетов дуэльных стреляется? — потирая ушибленную коленку, сказала она ему и нервно добавила: — Шнеллер хотя бы взвел. Дурачок.

То, что она была в столь пикантном виде, она, конечно, понимала. Но ведь не до пикантности, когда кто-то вдруг вздумает стреляться. И она засмеялась:

— А хороша я была! Вот уж старый князь на меня нагляделся!

— Да нет, — возразил ей Бутурлин. — Даже я не углядел!

— Повторить? — И Жаннет встала на руки и растянула свои ноги в шпагат.

Сей этот шпагат она сделала, разумеется, потому, что в нервном состоянии находилась, но ведь и дым пороховой еще не рассеялся.

Из этого порохового облака только носочки ее пуантовые видны были.

— Бутурлин, принеси мне халат — и сам оденься, — встала она с рук на ноги. — А мне князю Андрею надо кое-что наедине сказать.

Что она сказала князю Андрею, я не знаю. Она ему на ухо прошептала. Может, княгиня Вера мне скажет? Нет?

— Я потом вам скажу, — ответила мне мать князя Андрея и загасила свечу. Было уже светло. — Пишите дальше, — и она вышла из комнаты.

Глава шестая

Бутурлин принес халатик горностаевый, и Жаннет халатик плащиком на плечи свои накинула — и опрометью бросилась по коридору к двери, что на половину старого князя вела.

Я, как и князь Андрей, верю, что есть слова на свете волшебные. Для меня слово «опрометью» волшебным было. Поэтому я его в три раза написал.

Первый раз, — помните, когда опрометью дежурный офицер бросился исполнять распоряжение старого князя: позвать в столовую залу полковника Синякова.

Второй раз написал, когда сам старый князь опрометью бросился спасать своего сына от смерти.

И в третий раз, когда Жаннет бросилась спасать от смерти старого князя и..!

Всех она бросилась спасать от смерти. Стотысячную армию Александра Васильевича Суворова она бросилась спасать — и, разумеется, себя, и Бутурлина, и… Поставлю многоточие. Не всех ей удалось спасти. Ведь против нее профессионал играл.

Дверь перед ней не открылась. Она даже чуть не заплакала. И тут ее за руку княгиня Вера взяла — привидение доброе и светлое — и дверь эта бесчувственная перед ними сама распахнулась!

Так, держа Жаннет за руку, княгиня Вера, привела ее в караульную — и тут же растаяла.

— Капитан Миронов! — крикнула Жаннет. — Хватит валять дурака. Ведите меня к полковнику.

Капитан Миронов посмотрел на Жаннет презрительно и сказал: