Фельдъегеря генералиссимуса

— Ах, батюшки! — радостно засуетилась Матрена и загремела запорами. — Вот радость, так радость. Заждались. — И она вышла на крыльцо. — Сокол наш, благодетель!

— Матрена, это ты? — раздался вдруг голос Параши из кибитки.

— Прасковья Ивановна! — еще радостней заговорила Матрена. — Матушка ты наша. — И она легко сбежала с крыльца к тройке. — Что ж вы не выходите?

— Она ничего не знает, — тихо предупредил ее драгун.

Параша вышла из кибитки.

Через пять минут она лишилась чувств.

— Да помогите мне! — вскричала Пульхерия Васильевна. Она тоже была вся в слезах. Драгун с Матреной приняли из ее рук Парашу и усадили в кресло.

Матрена бросилась за своими снадобьями, а драгун обратился к Пульхерии Васильевне:

— Я тороплюсь, — заговорил он тихо, но твердо и непреклонно. — Мне сказали, что пакет у вас. Будьте любезны, Пульхерия Васильевна, отдайте его мне.

— Пакет? — не поняла она его. — Какой пакет?

— Тот самый! — раздраженно ответил Марков.

— А, пакет! Но погодите! Видите… моя дочь… — И она страдальчески посмотрела на Парашу, которая все еще не пришла в себя.

— Ступайте за пакетом. Я присмотрю за ней! — грубо ответил Марков.

Разительная перемена произошла в облике нашего драгуна. Лицо его, пусть и злодея, не лишено было до этого момента благородного мужества и великодушия, но сейчас оно было отвратительно.

Нетерпеливое раздражение обезобразило его. Усы топорщились, глаза вылезли из орбит.

— Ступайте же за ним. Я тороплюсь.

— Ни за каким пакетом я не пойду! — гордо и недовольно ответила ему Пульхерия Васильевна. Свирепый вид драгуна ее ничуть не испугал. — Да и нет у меня никакого пакета. — И она, как бы в отместку за столь бесцеремонное его поведение (от больной дочери гнать ее за каким-то пакетом?!), сказала: — Этот пакет я отдала Порфирию Петровичу! — и она была уже готова принять смерть от рук этого драгуна — как вдруг сей драгун в миг опять преобразился.

— Слава Богу! — выдохнул он. — Он в надежных руках. — И широко улыбнулся Пульхерии Васильевне. — Позвольте вашу ручку поцеловать. Позвольте! — И склонился в поцелуе над ее рукой.

— Так вы? — недоуменно спросила его наша несравненная красавица. — Вы тоже?..

Драгун ничего не ответил, но так выразительно посмотрел на нее, что вопросов лишних задавать не надо было.

Разумеется, что и он тоже!.. И все же.

— Что за шум? — вошел в комнату Порфирий Петрович. В левой руке он держал зажженную свечу, а в правой — заряженный пистолет.

— Дочь моя приехала! — радостно ответила Пульхерия Васильевна и добавила: — И вместе с ней ротмистр Марков… за пакетом. — Последнее слово она произнесла после некоторого раздумия и с большим сомнением в голосе.

Она призналась во всем Порфирию Петровичу. Излила ему всю свою бедную — вдовью душу! После чаепития излила. И наш капитан в отставке осыпал ее поцелуями.

— Ах, злодеи! Какие же все они злодеи! — говорил он ей при этом. — Они за это жестоко поплатятся все. И в первую очередь князь!

Да, господа читатели, из рассказа Пульхерии Васильевны выходило, что старый князь главный заговорщик, главный злодей во всей нашей истории. И в его разбойничьей шайке: и управляющий, и его секретарь, и полковник Синяков, и…

В общем, все поголовно!

Разве что капитан Миронов еще в эту шайку не принят по причине своего низкого происхождения — и простодушного сердца — и недалекого ума!

А пакет на хранение передал ей…

Разумеется, она сказала, кто ей передал сей пакет; а я вам пока не скажу — и, конечно, не потому, чтобы вас еще потомить, а просто я еще не верю до конца Пульхерии Васильевне. Может, она все наврала про старого князя? Так что могла свободно напраслину и на того человека наговорить, поэтому не называю вам его.

— За ним к вам ротмистр Марков приедет, — сказал он нашей бедной вдове. — Только ему отдадите из рук в руки. Вы правильно меня поняли? Повторите!

— Передать только ему из руки в руки, — спокойно повторила Пульхерия Васильевна, но тут же решила, что никому она этот пакет не отдаст. Хватит с нее всех этих английских злодейств. Хватит! И не отдала бы. Не сомневайтесь. Умерла бы, а не отдала! Но тут на ее счастье Порфирий Петрович объявился.

— Да, за пакетом! — твердо сказал драгун. — Порфирий Петрович, он у вас?

— У меня, — ответил капитан артиллерии в отставке. — А что?

— Так за ним я, собственно говоря, генерал-губернатором Ростопчиным послан! Или вы сами хотите отвезти ему пакет?

Порфирий Петрович было хотел ему сказать, что он сам передаст этот пакет губернатору, но впал в свое обычное оцепенение.

В нем он пробыл недолго — и, выйдя из него, сказал драгуну:

— Нет, отвезете его вы! А у меня еще дело к старому князю есть.

Что-то такое, видно, особенное причудилось-пригрезилось нашему капитану в отставке, что он переменил свое решение. Или просто выхода не было? Драгун, пожалуй, перестрелял бы их всех из своих четырех седельных пистолетов, вздумай Порфирий Петрович ему противиться.

И Селифан его не разубедил, что не надо этот пакет драгуну отдавать. Опять запьет — или еще другое что, непотребное, выкинет.

Что драгун — английский шпион, Порфирий Петрович ему не сказал.