Фельдъегеря генералиссимуса

Нас, дипломатов, считают многие паркетными шаркунами. Это не так. По крайней мере, я не таков. И случай, который со мной произошел в январе 1805 года, многим — и мне в первую очередь, — это доказал.

Думаю, что не все военные выдержали бы то, что довелось мне выдержать — и выдержать с честью.

Не буду входить в подробности. Скажу только, что тот капитан и его расстрельная команда пришли в такое неописуемое замешательство, что стали палить не в меня, а в воздух.

Нервы у них, видно, не выдержали.

А потом этот капитан четыре версты за полчаса отмахал, вообразя, что на тройке скачет.

А из-за чего с ними такое случилось?

Думаю, что в глаза наши бесстрашные посмотрели! Не зря же их, глаза, обычно перед расстрелом завязывают…

И. Балконский, Дипломат русской школы, или Почем фунт лиха? 1845, с. 78[3]

Безобразный обед у князя Ростова имел свое достойное завершение! В столовую залу вбежал безумный капитан — и стал ругаться с привидением полковника Синякова.

Вообрази, Катишь. Капитан обвинил привидение полковника, что так привидения себя не ведут. У всех на глазах не стреляются — и живыми потом не являются! Старый князь насилу их разнял.

Письмо Марии Балконской к Катишь Безносовой

Думаю, что Мария просто обозналась — и приняла полковника за его привидение. Привидение шкатулку не смогло бы принести в столовую залу!

И все же хочу честно сказать, что дальнейшее описание этого обеда продолжу по своему разумению, так как Порфирий Петрович с Селифаном этот обед уже покинули — и поэтому в клеенчатой тетрадке, естественно, об этом, т. е. о том, что произошло дальше, нет.

Кстати, почему-то старый князь с нашими американцами на обеде не «разобрался». Он с ними на следующий день «разберется»!

* * *

Полковник Синяков принес шкатулку и отдал ее старому князю.

И тот час в столовой зале появились: Христофор Карлович, граф Ипполит, управляющий и капитан Миронов.

Капитан все еще не пришел в себя, и старый князь отослал его в караульную комнату, но сказал при этом строго, чтобы он обо всем случившемся написал рапорт.

— А теперь вы, — обратился старый князь к бывшему управляющему, — объясните, что вы с нашим капитаном проделали?

— Ничего особенного, — усмехнулся бывший управляющий. Он весь сиял. — Просто ваш капитан почему-то сошел с ума. — И посмотрел в глаза старого князя.

— Стар я уже. Даже взгляды прелестных француженок на меня не действуют! — засмеялся старый князь и подмигнул Жаннет: — А он меня своим взглядом хочет с ума свести.

— Помилуйте, ваша светлость, — в тон ему, насмешливо, проговорил бывший управляющий. — Я не претендую на первенство. Мне далеко до нашей очаровательной Жаннет!

— Верно, далеко, — ответил старый князь. — Потому вы и попались! — И взметнул брови: — Не ваши ли это пули серебряные? Не ими ли вы хотели графа Ипполита убить? Разве сей граф оборотень, что его только серебряной пулей и возьмешь? — И открыл шкатулку.

— Ваша светлость! — вскрикнул бывший управляющий. — Это опять подлог…

— Мадмуазель, — не обратил внимание на вопли бывшего управляющего старый князь, — объясните ему, что он проиграл.

— А надо ли, — засмеялась Жаннет, — ему объяснять? Ведь он, надеюсь, не дурак, чтобы отпираться от всего, что он проделал. Хотя, думаю, всем остальным будет интересно это знать! — И она заговорила серьезно, перейдя с французского языка на русский язык.

Я на этом месте опять прерву описание обеда.

Думаю, вы уже сами догадались, как управляющий совершил, вернее — хотел совершить это серебряное убийство. К тому же он был всего лишь орудием в руках настоящего убийцы.