Фельдмаршал

– Господа сенаторы! – призвал он их к слушанию. – Его величество вносит на ваше рассмотрение некоторые законы, которые следует исправить во благо Швеции! Наиболее же подлежит внимательному рассмотрению закон, в котором выражение «избирательное государство» следует заменить выражением «наследственное государство»!..

В палате стало тихо.

– И что ещё найдёте нужным заменить, господа сенаторы! – закончил спикер в наступившей тишине.

На минуту в зале стало тихо. Затем раздались снова возгласы: что, мол, по пустякам-то тратить время государственных чинов.

– Утвердить!..

Покричали, перестали… Занялись более насущными делами. В связи с острой нуждой на военные расходы предстояло ввести новые налоги.

– «Мы должны собрать средства, необходимые флоту, – стал зачитывать спикер решение совета о дополнительных налогах на военные расходы. – Духовенство и крестьяне обязаны поставить лошадей для конницы. Расчёт таков: четыре сельских священника обязаны поставить одну лошадь! Шестнадцать крестьян тоже должны поставить одну лошадь!.. На чины государства падают следующие повинности…»

Спикер, зачитав дальше, закончил перечень поставляемого для армии.

На этом совет завершил свои дела. Сенаторы разъехались. Разъезжались они с предчувствием неприятных перемен, тревоживших сердца. Король Эрих, подчинив себе армию и флот, расставив везде своих людей, наводнив страну преданными ему наёмными войсками, теперь замахивался на абсолютную власть.

* * *

Оттуда, из Франции, Понтус вернулся в начале апреля. Шёл 1566 год.

Все войска короля Эриха собрались седьмого апреля на смотр в Смоланде. На этом смотре и Понтус представлял полки, которые привёл из Франции с Иоахимом Грином: три тысячи конных и столько же пехотинцев. Еран Бойе же задержался во Франции.

Весна пришла ранняя. Теплом дохнуло с океана. Сошёл снег, весь поглощённый ночными туманами. Кругом знакомо зазвенела капель. Под солнцем оживало всё, темнело, предвещая всё то же, прежнее.

Смотр прошёл.

В конце года, в декабре, из Франции вернулся Еран Бойе и тут же подал королю записку. В ней, оправдываясь за растраченные сверх меры суммы, он обвинил в том Понтуса.

«Друзьям поверить – врагов нажить!»… Таков девиз просился в жизни Понтусу. Среди них, наёмников, у него не было друзей, правда, врагов тоже. Они, наёмники, исполняли одно и то же – поручения короля.

Так он, уже не первый раз, столкнулся с доносом на себя: его оклеветали перед королём.

Понтуса снова вызвал к себе маршал Густав Стенбок.

– Его величество в гневе, – тихо заговорил маршал, оглядываясь, закрыта ли дверь кабинета. – И вы, господин полковник, тому виной, – процедил он сквозь зубы. – Король поверил Ерану Бойе!

Шумно вздохнув, он снова обратился к нему.

– Что же произошло там на самом-то деле? Что вы не поделили с ним, подлецом? – тихо выругался он.

Понтус не знал, чем была вызвана такая немилость короля. И эта неизвестность давила. Он и сам не понимал, из-за чего Еран Бойе сваливает что-то на него. Ведь таким милым показался сначала…

«Хотел казаться!» – мысленно поправил он сам себя.

Его как будто специально хотели подальше отпихнуть ближние люди короля…

– Господин маршал, во Франции, во время нашего пребывания там я рассказал Ерану Бойе о Нострадамусе, враче короля Карла, – начал Понтус, подбирая слова, чтобы ясно донести до тайного советника то, из-за чего, как он полагал, невзлюбил его Еран Бойе. – Человек необыкновенный. Я знал его, говорил с ним как-то… А вот теперь стало известно, что тот умер этим летом: в конце июля…

Да, там, во Франции, у него с Ераном Бойе произошёл конфликт.

Он стал рассказывать ему о предсказании астролога, и что оно сбылось с Антуаном вот здесь, под Варбергом. Еран же Бойе рассмеялся, что всё это сказки для легковерных, простачков.

Тогда Понтус стал доказывать ему, что астролог оказался прав.

Но Еран Бойе всё время подшучивал над ним, затем не выдержал.

– На что тебе сдался этот костолом?! – вскричал он. – И не смей при мне защищать этого еврея!

– Нас послали набирать солдат, а не заниматься контрабандой! – в свою очередь разозлился Понтус, догадавшись, что Еран подловил его, увёл разговор в сторону, на Нострадамуса, чтобы скрыть своё воровство королевских денег и контрабанду с тем капитаном.

«Как быстро попался на глаза тот капитан в Стокгольме-то! Неслучайно ведь! – только сейчас понял он это. – Нашёлся корабль, разговорчивый и щедрый капитан… Будешь щедрым, когда эти щедроты с лихвой окупятся прибылью от контрабанды».

И он понял, что Еран заранее устроил всё с тем капитаном. Видимо, у них старые связи, тянутся ещё со времен короля Густава. При том же короле, говорят, процветала контрабанда.

Он готов был убить Ерана. Эта ненависть накопилась в нём за те четыре месяца, как они, по воле короля Эриха, оказались вместе в том деле. Ненависть зрела постепенно, изо дня в день, по мере того как они, общаясь, вели набор наёмников.

И вот теперь это обвинение.

– А те деньги, скорее всего, Еран Бойе сам и украл! – сказал он открыто. – Но король не стал даже слушать меня!..

Маршал покачал головой.