Фельдмаршал должен умереть

– Вы становитесь искусным гребцом, – похвалила его Сардони. – Теперь двигаемся вдоль побережья острова, чтобы следящие за нами с виллы решили, что мы попросту совершаем «кругосветное» путешествие.

– Если уж мы столь откровенны друг с другом… Кто именно склонен следить за вами?

– Особенно часто и тщательно этим забавляется Морской Пехотинец.

– Тогда почему не напустите на него своего Цербера?

– Потому что мне показалось, что удастся создать некое идеальное сообщество разведчиков, девиз которого, как у коммунистов: «Шпионы всех стран…», нет, лучше: «Пролетарии разведки всех стран, соединяйтесь!».

– Что-то вы недоговариваете, любезная.

– Если Цербер уберёт Морского Пехотинца, мне подсунут другого англичанина или американца, которого еще только нужно будет рассекретить и перевербовать. А к этому я уже привыкла.

– Убедительно.

– И потом, не забывайте о моей цели.

– О ней я постараюсь не забыть, – серьезно пообещал Скорцени.

То, что княгиня пыталась превратить свою виллу в международный шпионский центр, собрав под её крышей разведчиков чуть ли не со всей Европы, представлялось обер-диверсанту рейха необычным и очень своевременным. Необычным уже хотя бы по своему замыслу, очень созвучному его собственным послевоенным шпионским фантазиям. Он уже подумывал о том, что именно «Орнезия» может стать одним из пунктов переправки высших чиновников рейха и элиты СС в Испанию, Аргентину, Парагвай и в другие надёжные страны.

– Что касается Морского Пехотинца, то у нас существует джентльменская договорённость: на виллу «Орнезия» склоки наших правительств, а также различия политических курсов и идеологий не распространяются. Поэтому вопрос: не хотите ли вы, господин Скорцени, направить сюда своего представителя? Под видом дезертира или ещё каким-либо.

– Вы в этом заинтересованы?

– Я заинтересована в том, чтобы в этом разведывательно-диверсионном монастыре Германия была представлена не менее достойно, нежели все остальные воюющие и невоюющие ныне страны. Кстати, замечу, что часть сокровищ Роммеля пойдет на содержание этого «разведмонастыря». Соответствующая договорённость с прелатом Бенини, руководителем ватиканской разведки и большим почитателем Муссолини, уже существует.

На сей раз Скорцени взглянул на княгиню с искренним уважением: идею создания международного «разведмонастыря» она и в самом деле решительно претворяла в жизнь. В отличие от него, закоренелого фантазёра-мечтателя.

– В таком случае в ближайшее время у вас появится один мой надёжный сотрудник, русский полковник.

– Уже интригующе.

– Но это не красный, а белый русский.

– Почти экзотика, – продемонстрировала свой холодный аристократический восторг Мария-Виктория. Но после войны ни абвера, ни СД, ни гестапо уже не будет. Рейха тоже. Кого же он будет представлять этот ваш русский белогвардеец? Службу безопасности русского правительства в изгнании?

– Он будет моим личным представителем. Но об этом не должен знать никто, кроме вас. Для всех остальных он будет представлять белую русскую армию генерала Семёнова, её разведку. И пусть вас не смущает его чин полковника, на самом деле Курбатов ещё достаточно молод, хотя и успел пройти по тылам красных от Маньчжурии до линии Восточного фронта. Вполне естественно, что такому человеку понадобятся и политическое убежище, и просто какой-то приют. Мы не можем допустить, чтобы диверсанта такого уровня власти Италии выдали сталинистам, которые, конечно же, этого потребуют. Поэтому он появится у вас под чужими документами, и вы получите еще одного офицера собственной службы безопасности, храброго и на всё готового.

– Так, может быть, вы и фамилию его назовёте?

– Полковник Курбатов. Полковник, князь Курбатов.

– Князь? – загорелись глаза Марии-Виктории, которая всегда тянулась к аристократической среде. – По легенде или по жизни?

– Боже упаси: никакой легенды. Истинный князь, с древними аристократическими корнями, – знал об этой её слабости Скорцени. – Перед отъездом оставлю вам газету, в которой вы прочтете о его рейде по тылам сталинистов. Это впечатляет.

– Надеюсь, статья не была сопровождена фотографией полковника?

– Не была, естественно.

– Проследите, чтобы его фотография не появлялась ни в одной газете, а досье на него из германских архивов перекочевало в архив «разведмонастыря Орнезия». К тому же я согласна с вами: никто не должен догадываться, что полковник – ваш личный агент.

– Может же и у нас с вами оставаться хоть какая-то тайна. Исключительно на двоих.

– Причём замечу: не моя вина в том, что такой тайны до сих пор не появилось.

– Справедливый упрёк.

7