Феликс убил Лару

– А немцы – генетические фашисты! – добавил киргиз. – Восемьдесят миллионов человек убили в прошлом веке – а теперь все либералы, и еще пальчиком грозят славянским областям, так как именно русские педерасты вскормили фашистскую генетику! Ленины, Марксы и прочая сволота! Сталин время просрал, упустил! Так бы он весь мир в печи засунул… Просрал – а закон на его стороне. Не он первый начал, потому Штаты в союзники получил!.. Но его, вернее Россию первой прикончили окончательно, потому что она в этот раз первая начала! Положила на закон – нагло и примитивно! Хочешь нарушать закон – делай это как я: нежно, аккуратненько – так чтобы все думали, что ты закон защищаешь, благословляешь Аллаха, пославшего закон… И не Аллах закон придумал, а американцы!

– А киргизы, казахи, узбеки, афганцы и прочие, кто степи и пески с нефтью заселяют – кто они? – поинтересовался Протасов.

– Мы говно. Но разное. Киргизы и казахи – говно полное, а вот арабы – они говно с нефтью. И тут не поспоришь! Но киргизский народ родил самое великое в этом мире…

– Что? – уточнил Протасов.

– Не что, а кого? – спикер открыл бутылку шампанского выстрелив пробкой в небо. Хлебнул из горла и напарнику передал. – Киргизский народ родил всей своей вагиной меня, Умея Алымбекова… Президента Мира… – еще раз хлебнул, закашлялся, влив шипучку не в то горло. – Шутка, Олежа, шутка-малютка!.. Поляки, так поляки. Свяжусь с Новаком!.. Кстати, а пацан этот, что с тобой был, идиот который, Абар…

– Абаз. Он козочку нашел, пасет ее в километрах двух отсюда. Раз в неделю за едой приходит… – Не успел Умей подумать о том, что мальчишку необходимо убить как можно быстрее, и тотчас, так же быстро, как родилась его мысль, услышал предупреждение: – Тронешь его – ничего у нас не получится! Не станешь ты Президентом Мира, Умейка…

– Что ты, Олежа, как можно, – отрекся от таких догадок киргиз, а сам подумал, что время наступит – и он этого русского своими руками превратит в бургеры. Или в Олежбурги. Сам загрилюет на мангале – мидиум реар, с кровью, намажет сверху медом и сожрет. Ишь, «Умейка»… Рашен швайн! Свинота! – Умей с Протасовым договорились, что именно киргиз будет представлять пчелиную революцию сильным мира сего, а русский будет осуществлять внутреннее прикрытие бизнеса. – Ты только воевать умеешь, капитан, а я дипломат!.. Премьер-министром мира хочешь? – предложил – и загоготал. – Купился?.. Опять шутка-малютка, Олежа…

Если бы дитя Кыргызстана узнало, какие мысли занимают русского партнера, то, вероятно, стал бы держать себя гораздо скромнее.

Умей взял с собой десять литров меда и отбыл в свое кара-болтанское поместье.

Абаз пас белую козочку, явившуюся в аул невесть откуда и как маленькое, пушистое облачко приземлившееся на его попечение. Он отводил ее все дальше от жилища, находя редкие островки свежей травки. Он так полюбил это нежное, мягкое создание, что даже спал с ней рядом, на одной циновке в степи.

А в ауле остался ослик Урюк. Ему было трудно понять, куда исчезли люди, особенно любимый мальчик Абаз. По летучему ишаку осел не скучал вовсе.

Иногда он пытался звать Абаза, но «иа» было слишком тихим, и на призывы животного лишь степной ветер шумно проносился мимо в бесконечном полете. Ослик вспомнил, что тоже когда-то летал! Он парил под звездным небом!.. Это были последние и прекрасные видения в жизни Урюка. Старый осел предлинно выдохнул – и умер. То ли от старости, то ли от тоски испустил дух.

9.

Абрам Моисеевич Фельдман сбросил темп бега лишь на вторые сутки. Он пробежал почти восемьдесят километров и искал водоем, чтобы наполнить водой свое животное тело, помыть его и что-то съесть. Зашел в одну почти заброшенную деревеньку, отыскал дом, из трубы которого вяло дымило, и покричал хозяевам.

На крыльцо выбралась пара пожилых лилипутов. Они смотрели на Фельдмана внимательно, особенно лилипут мужского пола, и оба испытывали взглядами чужой души потемки.

– Еврей? – спросил мужчина голосом мальчишки, у которого болит горло.

– Воистину! – подтвердил Абрам, поправив на голове кипу.

– Заходи! – разрешила лилипутка голосом сердитой девочки.

Семья бывших цирковых лилипутов, уехавшая доживать в деревню на чистый воздух, показала целое ведро воды в сенях, гость напился. Затем Фельдмана накормили настоящей говядиной.

– А правда, – поинтересовался маленький старичок, – что евреи Христа распяли?

– Правда, – подтвердил гость. – Не сомневайтесь.

– А за что?

– Я не знаю… – Горький опыт Фельдмана подсказывал, что ввязываться в такие разговоры вредно для здоровья, а соглашательская позиция делала его в глазах вероятных врагов нейтральным. – Две тысячи лет назад, говорят, это было… А вы каких кровей будете?

– Мы русские цирковые артисты!..

– Советские! Наша трупа работала в Кракове, когда все случилось, – уточнила жена. – Так мы в Польше остались доживать.

– А Сталин Троцкого убил! – зачем-то сказал Абрам.

– Знаем. Но мы ни при чем! – улыбнулся старичок.

– И я ни при чем! – Говядина была мягкой – грудинка, с прокладкой нежного жира. – Я про Христа.