Фемида "особого совещания"

К вечеру на следующий день, с ночевкой в перевалочном бараке, дошли до места. Кругом тайга. Зона огорожена колючей проволокой в три ряда. Над воро­тами арка с надписью «Лагпункт № 1», а под ней на длинном щите лозунг: . «Только честным трудом вы можете искупить свою вину и вернуться в общество, из которого вы изъяты».

По команде «садись» все сели и стали ждать, когда начнут пускать в зону. Стали опять вызывать по формулярам: перепроверка. После нее начали пускать на территорию зоны. Кругом с палками в руках стояли коменданты лагеря. Приняв всю партию, повели через зону в самый угол, где размещалась большая палатка. В ней были сплошные двухъярусные нары, топились две буржуйки. Один из комендантов объявил, что выходить из палатки категорически запре­щается, при нужде — использовать парашу. Часа два спустя принесли ужин. Аппетит был зверский, и мы проглотили его в одну минуту. Усталые, полуголод­ные, но уже отогревшиеся, повалились на голые нары и моментально уснули.

Утром покормили тем же, что и вечером — овсяной баландой и кашей-овсянкой,— и повели по зоне мимо длинных деревянных бараков. Возле одного остано­вились, стали вызывать по фамилиям.

Войдя в барак, я увидел три стола, за которыми сидели довольно упитанные заключенные, из здешних «старожилов». Они записывали наши личные вещи, выдавали карточки, по которым нам следовало сдать свою одежду в каптерку и получить взамен лагерное обмундирование. Выдали бушлат, телогрейку, вален­ки, брюки ватные, шапку и пару белья. Все было изрядно поношено.

После переобмундирования нашу колонну разбили на группы. Меня вместе с другими четырьмя «зэками» нарядчик повел в барак № 1. Это был большой барак, с земляным полом и трехъярусными нарами. Он был почти пустой; кроме дневальных и освобожденных по болезни, все «старожилы» находились на работах. Дневальные стали рассказывать о зоне.

В лагере было 17 отрядов, примерно по тысяче з/к в каждом. В бараке по 500-600 человек. Есть отряд женщин — 2500 человек и даже отряд детей от 12 до 14 лет. Отдельный отряд составляли слабосильные — доходяги, которые не могли работать на лесоповале.

Хозобслуга в основном формировалась из уголовников, старавшихся угождать начальству и отмазаться от лесоповала. Малолетки от работы были освобождены. Они целыми днями играли в карты и галдели. Откормленные работники хозобслуги часто устраивали драки из-за женщин.

Подъем в лагере — в 6 часов, в 7 — развод. До развода необходимо получить «раздачку» — хлеб на бригаду. За ним посылали не менее 6 человек, в противном случае его могли отобрать блатные. На развод к вахте надо торопиться, иначе походит по спине комендантская палка.

Однажды вызывает меня нарядчик, пишет на клочке бумаги № 18762 и по­ясняет, что это мой лагерный номер, который я должен запомнить и называть при проверке. «Зэки» объяснили, что это порядковый номер. Значит, в списках Тайшетлага я был 18762-м. Всего же в это время у нас в лагере находилось около 20 тысяч заключенных.

Самая ходовая поговорка в лагере: «Кто слабый, тот загнется, кто сильный, тот вернется, а может быть, и сам уйдет».

Нарядчик определил меня в бригаду лесоповала № 21 из 30 человек. Брига­диром был Синицын. Бригада была на хорошем счету у начальства. Работали звеньями, по 3 человека. Со мной были два брата — Андрей и Сергей Любчики, белорусы. Посоветовавшись, мы решили «работать на полную катушку, чтобы за­рабатывать на горбушку» — т. е. 1 килограмм хлеба и третий, более сытный котел питания.

Хлеб выдавали по такой раскладке: при выработке нормы на 110 процентов 1 килограмм; 100 процентов — 0,8 килограмма; 50 процентов — полкило. Отка­зывающиеся от работы получали 300 граммов и карцер на ночь, затем их опять вели на лесоповал.

Многим норма была непосильна. Их переводили в отряд доходяг, в котором была очень высокая смертность.

Звено Андрея Любчика, в которое я попал, давало самую высокую выработку. При норме 12 кубометров деловой древесины вырабатывали до 25 кубов на человека.

Нашу бригаду переселили в отдельный барак, где жили десятники и другие хозработники и где была вагонная, более удобная система расположения нар. Нам выдали новое обмундирование, одеяла и простыни первого срока. Матрацы и подушки были набиты свежим сеном. Я уже давно не пользовался такой рос­кошью, и после голых досок, тесноты и смрада спать в таком «вагоне» было очень приятно.

Возобновил переписку с Женей. Она писала, что выслала посылку и соби­рается приехать ко мне в январе. Это меня очень взволновало. На лесоповале старался изо всех сил. Ведь свидания разрешались очень редко и только тем заключенным, которые хорошо работали и не нарушали лагерного режима.