Феникс и зеркало

— Видишь, Смоттлеб, даже здесь. Говорю тебе, в этом виноваты единоутробные тетушки, они пренебрегают обязанностями по отношению к клану. Я предупреждал их дома после последних кастовых мятежей… Пандит опустил руку и чуть было не принялся полировать ногти… — но нет, они не послушали. Следует призвать единоутробных тетушек к ответственности за имущественный ущерб, и вот тогда мы увидим перемены. Пшшт, да!

Они снова взялись за газету. «Переворот в Таиланде. Пиббульпхумпхит изгоняет Пиббульпхарпхеля».

Живое лицо принца П. приобрело бесстрастное выражение.

— Испытание и сражение для выбора какого-то местного Ульджа, безразлично проговорил пришелец и перешел к другим сообщениям. Принц улыбнулся, хоть и тускловато. Внезапно послышался звук, похожий на птичьи трели.

— Смоттлеб слушает, — сказал Смоттлеб, засунув палец в ухо и вроде бы прислушиваясь. На лице его возникло испуганное выражение. — Мы немедленно возвращаемся, — сказал он. Оба они встали и кратко что-то обсудили на языке пришельцев.

— Дурные известия? — сочувственно спросил один из представителей ООН.

— Скончался наш Верховный Ульдж.

Таиландец сказал, что разделяет их темноту.

— И правильно делаете, это был наш отец, — сказал Смоттлеб.

Все трое пробормотали слова соболезнования.

— Вы вернетесь после похорон? — спросил посол Ли.

Близнецы сказали, что надеются на это.

Принц спросил: «У вас принято кремировать или хоронить?»

Поскольку ни один из них не ответил, Пандит Парсибхои спросил: «Или, может быть, вы выставляете своих, э-э-э, усопших для всеобщего обозрения?»

Смоттлеб и Кумпо переглянулись.

— Пшшт! — сказал один.

— Смеррш! — сказал другой.

Они скрестили на груди руки и исчезли.

К тому времени, когда машина прибыла в Центральный парк, от корабля пришельцев не осталось и следа, лишь огромные толпы людей топтались на месте и, вытягивая шею, смотрели в пустое небо, да несколько полицейских повторяли то и дело: «Давайте, давайте, сойдите-ка с газона…»

Представители Америки и Индии простонали хором: «Да что же мы такое сказали?» Но даже неизменно бодрый таиландец ничего не смог предположить.

Новый Верховный Ульдж обратился с приветствием к вернувшимся близнецам: «Свет солнца, источник счастья… Очень мило, что вернулись и все такое прочее».

— Не стоит. Мы вас поздравляем, — сказали братья.

Верховный пожал плечами в знак возражения. «Всего-навсего удачный удар, пронзивший селезенку».

Братья восхищенно захлопали в ладоши. «Трудно пожелать нашему отцу лучшей смерти», — сказали они согласно ритуалу.

Они прошли в обеденный зал рука об руку с его преемником. Пока все рассаживались по местам, он спросил: «Ну, а что ваше путешествие? Повезло хоть немного? Есть признаки овлирб-тав?»

— Признаки есть, — сказал Смоттлеб, — но не более того. Знаете ли, некоторые из них выставляют покойников на всеобщее обозрение.

Все сидевшие за высоким столом закачали головами в ответ на это откровение.

— Более того, — доверительно сообщил Кумпо, — прочие кремируют их.

Новый Верховный несколько натянуто сказал: «Мы можем обсудить это после обеда, если не возражаете».

Но сын его предшественника все говорил, как будто стремясь освободиться от бремени: «А все остальные, уж прошу мне поверить, на самом деле хоронят дорогих им усопших!»

Раздался приглушенный крик, и две девушки-рабыни вывели из зала вдовствующую Наложницу-Ульджессу, крепко прижимавшую салфетку к губам. Как раз в это время прибыл камергер с яствами. Все гости с отменным аппетитом взялись за угощение. Покойный Верховный Ульдж был человеком пожилым, но он всегда старался быть в хорошей форме и (как все заверили гордых его сыновей) отличался прекрасным вкусом.

Флакон с кисметом [60]

Вряд ли есть такие диковинные предметы, которые хоть кто-нибудь не собирал бы с усердием. Однако сфера китайских нюхательных флаконов считается и респектабельной, и дорогостоящей. У Хардина Трэскера их было много, но не так много, как ему хотелось бы, и совершенно неожиданно оказалось, что в одном из этих экспонатов содержится джинн (не китайский). Выпущенный на волю джинн устремился на свежий воздух, двигаясь таким же образом, как те штучки, из которых вылетают змеи, если поднести к ним спичку в день Четвертого Июля. Только гораздо, гораздо быстрее. Хардин Трэскер едва успел увидеть происходящее, все случилось так быстро. Стоило джинну выпрямиться в принять человеческий облик, как он тут же предложил ему приобрести ковер.

— Красивый, керманшахский[61], - сказал он тоном соблазнителя… на самом деле, даже жеманясь. — Такая милая вещица. Нет? Ну, тогда нам придется хорошенько пораскинуть мозгами, верно? Гашиш? Халва? Непристойные картинки? — Он приложил палец к носу, подмигнул и захихикал.

— Да что это, к чертям, такое? — спросил ошеломленный и раздосадованный Трэскер. — Где это слыхано, чтобы джинн торговал вразнос коврами? Я никогда не слышал об армянских джиннах. Или об элегантных джиннах. Уж коли на то пошло, я и об элегантных армянах никогда не слыхивал. Объяснитесь.