Феникс (ЛП)

Он кивает.

— Большое тебе спасибо, — улыбаюсь я, желая его обнять. Я этого не делаю.

Он отводит взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня.

— То, что я говорил по поводу извинений, относится и к благодарности. Не благодари меня. Я исправляю проблему, вызванную мной же. Твоя благодарность лишь вызывает у меня желание попросить что-то взамен.

Я дрожу из-за того, как его голос углубляется в конце предложения.

— Что-то взамен?

Его глаза темнеют, он медленно, неторопливо выдыхает.

— Используй воображение.

Я так и делаю, и из-за возникших в голове мыслей приходится плотно сжать бедра. Перед глазами снова образ его занятий боевыми искусствами в тот первый раз, когда я его увидела, из-за чего к щекам приливает жар.

Когда мы возвращаемся, Феникс высаживает меня у моей двери, а сам идет к своему дому, чтобы забрать тележку. Я захожу и оставляю сообщение, отменяя приезд грузчиков на завтра. Переодеваю майку с пятном и завариваю чай. Потом слышу, как Феникс стучит в дверь. Он притащил тележку; подобную можно увидеть на заводе. Возможно, он пользуется ей в столярной мастерской, которой, как упоминала Маргарет, владеет.

— У тебя есть фиксатор двери? — спрашивает он, и я киваю. — Хорошо, поставь его, чтобы держать мне дверь открытой.

Я делаю, как он говорит, и он уходит, чтобы принести пианино.

Решаю попить свой чай на улице и не трястись над тем, что он может надорвать себе спину или что-то в этом роде. В мыслях засел инцидент с поэмой. Будто слон в комнате, о котором никто ничего не сказал, но об этом я хочу забыть больше, чем что-либо.

Слышу, как он возится в дверях, и мне кажется, что дело движется. Помню время, когда мы с Гарриет решили переставить мебель в ее гостиной.

— Хочу, чтобы был анти-Фэн-шуй, — заявила она.

Я поставила диван лицом к стене в двух шагах от двери. Телевизор повернула к окну. В то время я все еще была ребенком, поэтому думала, что это весело. Все мои самые лучшие воспоминания — о времени у Гарриет. Перед ее появлением я была одинока. И я одинока теперь, когда она исчезла.

Несколько минут спустя Феникс успешно приносит фортепиано в гостиную, и я предлагаю ему чай. Сначала он, казалось бы, хочет отказаться, но потом выражение его лица частично смягчается, и он соглашается.

Я молча наливаю ему чай в кружку. В комнате можно почувствовать тяжелое напряжение, которое становится все сильнее из-за затянувшейся тишины. Я передаю ему чай, и он делает глоток, все еще ничего не сказав. Он осматривает комнату, замечая кое-как расставленные коробки и мебель, которую мне еще предстоит разобрать.

Разглядывая его лицо ближе, я вижу кривой шрам на лбу около дюйма длиной. Похож на один из болезненных порезов, глубоких и, возможно, даже инфицированных, но сейчас он гладкий и светлый.

Вдоль линии челюсти есть еще один шрам, он выглядит длиннее, чем тот, на лбу, но менее глубоким. И самое смешное, ни один из этих шрамов не уменьшает его исключительной красоты. Он ловит мой взгляд, и я быстро отворачиваюсь. Пытаюсь придумать, что сказать, но он, очевидно, не ощущает никакого дискомфорта от тишины.

Вот лучшее из всего, что я смогла придумать:

— Феникс — красивое имя.

Мило.

— Не помню, чтобы называл тебе свое имя, — криво улыбаясь, отвечает он.

Я краснею.

— О, ну да. Мне его сказала старая леди Маргарет, она живет вниз по улице.

— Ага. — Его кривая усмешка растет.

— Никогда не встречала кого-то с именем Феникс. Оно напоминает мне о мистической огненной птице.

— Ах, да, феникс с ало-золотым хвостом, — отвечает он с грустным ностальгическим взглядом. Вот как.

— Хорошо знаком с мифологией? — спрашиваю я, в груди трепещет радость от возможной темы для разговора.

К несчастью, думаю, он чувствует мой дурацкий энтузиазм, поэтому категорично отвечает:

— Совсем немного.

— О… Когда-то у меня была подруга, которая серьезно все это знала. Она была профессором истории. Ее любовь вдохновила меня на изучение этого предмета в университете. И теперь я преподаю здесь, у св. Павла.

Он усмехается из-за моей так свободно выданной информации. Его молчание и поза почему-то заставляют меня лепетать. Я быстро вдыхаю и отвожу взгляд, теребя ниточку на майке. У меня кончились слова.

Феникс, кажется, замечает, что я растерялась, и жалеет меня.

— Как зовут эту твою подругу?

— Гарриет. Теперь она мертва.

— Ты скучаешь по ней?

— Да. Я никогда ни к кому так не привязывалась. Никто еще не дорос до ее стандартов.

Ха! Будто в моей жизни было так много возможных друзей.

— Ты ведь не отсюда, да? — с любопытством спрашивает он.

— Ну да. Очевидно, я только что переехала, — говорю я, указывая на не распакованные коробки.

— Нет, я имею в виду твой акцент. Он другой.

— Верно. Я валлийка. Ты не узнал?

— Ах, точно. Уэльс. Прекрасный акцент. Мягкий и музыкальный. Приятно слушать.

От неожиданного комплимента я краснею.

— Спасибо. Должно быть, ты мало где был, если его не узнал?

— Так и есть, — невозмутимо заявляет он.

Я мягко смеюсь и признаю:

— Как и я.

На короткое мгновение мы посмотрели друг на друга с пониманием. Мы такие разные, и в то же время похожи.

— Я должен идти, — говорит он, поднимаясь со своего места.