Феникс сапиенс

Кавказ снова предстал во всем великолепии — на сей раз темная полоса между снегами и морем стала шире, скалы — контрастней, ледники — голубей. Когда проплывали вдоль южного берега Нижнего моря, мимо Золдиона, экипаж испытал внутреннюю борьбу между тягой к родной гавани и зовом свежих морепродуктов. Морепродукты победили, зато потом «Петербург» шел без остановок до самого конца. С ветерком проскочили проливы и промежуточное море, за полтора дня прошли Северный архипелаг, повернули на восток, а еще через полтора дня Сэнк, воспользовавшись хорошей погодой, взял курс прямо на рог Носорога-острова, срезая десять часов пути. Вскоре на горизонте показался знакомый хребет.

— Ну что же, Зедонг, вот и снова снежные горы древней Финикии. Вот мы и возвращаемся. Вроде с триумфом, но без ответа на главный вопрос: что же случилось с предками. Так уж вышло — мы не нашли ключа к разгадке. Жаль, но что делать — он закопан глубже, чем думали. Раскопали лишь смутную подсказку: предки стали слабаками, почивая на достижениях прежних поколений. Потом что-то выбило их из колеи. Но об этом мы и так догадывались. Не очень-то внятный результат, да и то он основан лишь на паре книжных свидетельств. Других находок хватит на сорок монографий, на десять самых сиятельных научных премий — кто-то их наверняка получит. Но мне эти премии не греют душу. Я хочу понять, отчего случился Большой Охряст, и буду искать дальше тот самый ключ. Понимаешь, почему это важно? Да потому, что он может повториться, если мы не поймем… Впрочем, если поймем, все равно может повториться, но тогда будет ясно, что надо делать, чтобы хоть совесть была чиста. У меня есть идеи, но пока лишь смутные, что-то едва-едва проклевывается. Успею ли? Вон Мана поднимается в рубку, наверное, кофе несет. Она, конечно, скажет, что успею. А черт его знает!

За день до прибытия Дават по рации передал просьбу к мэрии: не устраивать фейерверка, поскольку часть экипажа боится взрывов и выстрелов. На траверсе древнего Порт-Саида за «Петербургом» увязались три моторных лодки, вскоре еще три лодки и два катера, а километров за двадцать до Александрии за кормой образовался огромный эскорт — пестрый шумный гудящий шлейф разнокалиберных судов с развевающимися флагами государств, городов и сообществ. А впереди всего, на носу «Петербурга», — Глоня с подросшими щенками, Мана с девочками, Алека с Колой и чуть сзади Стим с Инзором.

На припортовой площади полторы тонны духовой и ударной меди и четыре кубометра барабанов грянули морской марш. Толпа что-то закричала, замахала головными уборами. Сэнк, стоящий за штурвалом, сморщился.

— Не бери в голову, — сказал Дават, — вы заслужили пышную встречу. Да и не для тебя весь этот восторг, он для них, для людей. Каждому хочется хоть капли причастности.

— Дай-ка посмотреть, — попросила у мужа бинокль женщина в роскошной шляпе с широкими полями. — Спасибо… Странная какая-то экспедиция. Вместо суровых мужчин — в основном дети, звери да беременные женщины.

Часть III Двадцать лет спустя

11. Возвращение

Эх, Зедонг, давно я не отчитывался перед тобой. Куда ухнули эти двадцать лет? Ну, последние десять — еще куда ни шло. А первые десять? Называется «почивал на лаврах». Конечно, это тоже своего рода работа — две книги, статьи, лекции, конференции, приемы, телепередачи. Аж забронзовел слегка. И ничего нового все десять лет. Правильно сделал, что десять лет назад после звонка Савена, нашедшего вторые часы, сменил микрофон на лопату, с ней вся бронза быстро осыпается. Хоть и спина уже побаливает, зато чутье окрепло в разъездах и в раскопах на свежем воздухе. И вот, Зедонг, могу доложить: наконец кое-что проклюнулось. Спасибо за помощь Алеке с Инзором и десяткам «часовщиков» — волонтеров и рабочих! Мы еще не нашли ответа, мы не нашли настоящую причину, да и не найдем ее — там сразу много причин. Но, кажется, мы нашли триггер! Мы нашли тот спусковой механизм, который запустил Большой Охряст. Кажется, нашли. Не хватает последних штрихов. Надо собрать старую семейную команду, я так соскучился по ним! Прямо сейчас позвоню всем!

— Стим, привет, ты где?

— Привет, папа. В яме. Копаю яму для септика на участке. Лема помогает вынимать грунт.

— Достойное занятие. Но ты же еще дом не построил.

— Сначала надо подготовить отвод дерьма, а уже потом делать великие свершения! Таков мой принцип.

— Хорошо. Вы в отпуске?

— Лема в отпуске, я нет — просто мертвое время в институте. Работаю дома в режиме совы.

— Слушай, помнишь, мы лет двадцать назад мечтали вернуться на Север?

— Да, помню, я еще рвался через пару лет приехать.

— Я думаю, пришло время. Тем более, как еще мне собрать всех вас? Кроме того, есть о чем поговорить по делу. К тебе есть вопросы и к другим есть вопросы — вполне серьезные. Короче, хочу устроить поездку на несколько дней с докладом на станции и с пикником на той самой поляне. Первая половина августа — идеальное время.

— Хорошо, я готов. Подожди… Лема говорит, что она тоже с радостью.

— Отлично, перезвоню послезавтра.