Феникс (СИ)

   Не дождавшись моего согласия, Фокин выбивает ногой земляную пробку и выползает в коридор. Делает знак Хамзину прикрыть его. Рядовой Хамзин, как и я, тушит фонарик, натягивает на лицо "ночные глаза", осматривает автомат, не попала ли земля в ответственные его части и берет под прицел муравьиную дорогу. Затвор он не передергивает, патрон давно уже в стволе. Я хотел уж было прокричать, чего он ждет? Но тут появляется пешеход, одинокий муравей. Он быстро семенит лапками, столь же проворно прощупывая усиками дорогу впереди себя. Химические знаки, оставленные его компатриотами, муравьиным языком говорили ему: "Правильной дорогой идешь, дорогой товарищ!" Все было привычно, все было как всегда. И вдруг нелепого вида и в нелепой позе предстает перед ним, мирным пешеходом, некое существо.

   Позже этот муравей будет "рассказывать" своим сородичам примерно следующее: "Раз пробегаю это я мимо кладбища, как назло никого кругом, жутковато мне стало. И вдруг - шасть мне навстречу какое-то чудище с огромными выпуклыми глазами и о четырех лапах. На дыбках стоит. Чую, от него за версту несет смертью. Не иначе как призрак, спаси и сохрани, мать-королева наша! Схватил меня - лапы горячие - и прижал к земле - ни охнуть ни вздохнуть. И стал он меня доить как последнюю тлю".

   Фокин, захватив "языка" и прижимая его коленом к земле, наносит на свое тело и одежду муравьиный секрет, гласивший: "Я свой, жив, здоров". Мы с Хамзиным подходим и проделываем ту же операцию, используя бедного прохожего как тюбик. Потом мы отпускаем пленника, и он улепетывает от нас сломя голову и вскоре исчезает в хитросплетениях коридоров. Наверное, его надо было убить. Для нашей же безопасности. Наверняка, он каким-то образом сообщит стражникам о том, что в город проникли вражеские элементы. Но убивать лежачего у нас не поднялась рука. Вот здесь наше коренное с ними, с насекомыми, различие. Зачастую мы гуманны. Даже млекопитающие животные способны на жалость к слабой особи. Насекомые же не ведают жалости. Нет, ей-богу, я бы ни за что не отнес насекомых к разряду высших животных. Кто же тогда низшие? Черви что ли?

   Осторожной поступью движемся мы по коридору с довольно высоким (170-190 см.) потолком. Тоннель, несомненно, прорыт муравьями в мягкой породе типа песчаника. Этим муравьишкам, безмозглым на наш взгляд, оказывается хорошо знакомы такие строительные элементы как колонна, замковые камни, которые скрепляют выгнутым стенам аркад, образующих своды тоннеля, не позволяя сооружению рассыпаться.

   С замиранием сердца мы ждем тесного контакта с обитателями города. Я иду в середине, впереди меня крадется Фокин своей кошачьей походкой. Хамзин, озираясь назад, тычет меня стволом в спину. Локтем я задираю его ствол кверху и делаю рукой знак - "будь внимателен с оружием!"

   И вот мы сталкиваемся нос к носу с несколькими работягами, бегущими куда-то на третей скорости. Они обстукивают своими антеннами наши ноги и, приподнявшись, обследуют наши тела. Они пытаются общаться с нами на языке жестов. Мы тоже прикасаемся к их телам руками, как бы говоря: "Здорово, брат!" Работяги как-то озадаченно смотрят на нас, недоверчиво вертят широколобыми головами. Конечно, для них наши жесты - полная бессмыслица, как, впрочем, и для нас самих. Мы стараемся не задерживаться и "рвем когти". Относительно наших особ - считать ли нас персонами грата или нон грата - видимо, не поступило еще никаких указаний сверху (или снизу? Царица муравьев находится в самом нижнем этаже). Как бы там ни было, но нас почти не трогают. Иные обитатели шарахаются в сторону, потом пытаются нас преследовать, но, натыкаясь на своих собратьев, меняют свое решение, получив от них, вероятно, какое-нибудь другое задание. Один раз мы застали кормежку. Муравей-фуражир, раздувшийся от еды кормил подбегавших к нему голодных работяг, которым не велено отлучаться из дому. Хорошо бы и нам подкрепиться, думаю я, в животе недовольно и требовательно урчит пустой желудок. И тут словно по волшебству исполняется мое желание.

   Мы попадаем в большую круглую камеру, похожую на кладовую. В центре рядами лежат шарообразные емкости диаметром более полутора метров. При нашем к ним прикосновении "бочки" начинают расползаться, стараясь забиться в дальний угол. Оказывается, это муравьи, чья специализация и смысл жизни заключается в том, чтобы быть живой тарой.

   Фокин сдергивает с лица противогаз. Мы их временами надевали, когда невмоготу было дышать смрадом, исходящим от множества муравьиных тел.

   - Кто желает соку, становись в очередь, - говорит он и достает из кармана раскладной стаканчик.