Феникс (СИ)

   Моя команда роботов сворачивает в правый коридор, двое оппозиционеров делают попытку волочить мою ногу в прежнем направлении. Напрягаю мышца, трещит штанина, их челюсти соскальзывают, вырвав кусок материи. Наконец, эти два остолопа отвязываются от меня и убегают по другим делам. Синяки и ссадины мне обеспечены надолго. Но это еще ничего, по сравнению с тем, что я ожидал. Судя по наклону тоннеля, мы спускаемся в нижнюю часть муравьиного города. На этом участке дороги движение одностороннее, и потому нам никто не мешает быстро продвигаться. Меня несут вперед ногами, как и положено нести покойника. Изредка мне удается разглядеть, где и в каком состоянии находятся мои товарищи. Пока нас не разъединили, и это хорошо. Значит, нас несут в одно место. Скорее все, в один из их некрополей - подземное помещение, предназначенное для захоронения бренных останков обитателей города, по разным причинам отдавшим свои жизни за дело муравейника и ее царицы. Интересно, умирают ли муравьи от старости? Или их жизнь так опасна, а значит, коротка, что они все погибают либо в бою, либо на трудовом фронте?

   Ну вот, кажется, мы прибыли. Похоронная команда укладывает нас рядком и начинают заваливать камнями. К счастью для нас, погребальный обряд проводится довольно формально, не так основательно, как принято у людей. Иначе нас бы ничто не спасло от захоронения заживо. Поверх камней наваливают кучи сухих папоротниковых ветвей.

   Когда наступает могильная тишина, мы выжидаем какое-то время, после чего восстаем из праха, сами похожие на каких-то чудовищ.

   Стряхнув с себя погребальный хлам, мы осматриваем помещение. Оно довольно обширно, с низко нависающим потолком и, скорее всего естественного происхождения. Какое-нибудь карстовое образование. Вход, как и следовало ожидать, завален камнями, ветками растений и прочим мусором. Если отсюда не выберемся в ближайшие полчаса, то непременно задохнемся от недостатка кислорода. Поэтому мы действуем быстро. Мы идем вдоль лиственно-каменных холмиков, насыпанных весьма небрежно. Кое-где из могил торчат скрюченные лапы усопших рабочих муравьев и мощные, но уже нестрашные саблевидные челюсти солдат. Кое-где валяются даже отдельные части тела: высохшая, как бы мумифицированная нога, обломки усиков-антенн, а вот голова с обломанными челюстями и с дырками на месте глаз. "Бедняга Иорик! То бишь формик".

   Мы осмотрели около сотни захоронений, но останки свои ребят так и не обнаружили.

   - Может, они на другом кладбище?- говорит Фокин, приблизив свою голову, не похожую на человеческую, к моей, столь же обезображенную прибором ночного видения.

   Я даю знак проверить самый отдаленный угол захоронения. И тут мы делаем ужасное и вместе с тем радостное открытие. Мы находим бездыханное тело Геннадия Целоусова. Мы стряхиваем с него землю, обнажаем грудь. Она вся в крови, которую мы воспринимаем как зеленый свет. Яркими пятнами светятся рваные входные отверстия от слишком нам теперь знакомых орудий убийства. Фокин прикладывает чувствительные пальцы к сонной артерии казака и через несколько томительных мгновений, делает рукой обнадеживающий знак - есть пульс! Мы снимаем с головы "ночные глаза", зажигаем фонарики, достаем бинты из санпакета и делаем перевязку раненому. Я прикладываю к носу и рту пострадавшего кислородную маску и прикрепляю маленький баллончик с живительным газом к его телу. Кислорода хватит на сорок минут, чтобы оклематься и прийти в себя ему больше и не надо. А мы в это время должны разыскать Куприянова и постараться выйти на поверхность. Я совершенно не представляю, как это сделать, не столкнувшись с многочисленным населением муравейника. А это значит - бой, бессмысленный и беспощадный. Бессмысленный, потому что мы все погибнем. Фокин вгоняет шприц с каким-то лекарством в безвольную вену Геннадия Целоусова. Еще один укол он делает непосредственно в голову раненому. Я отворачиваюсь. Не переношу я этого натурализма.

   Рядовой Хамзин почти разобрал проход и теперь ведет наблюдение за муравьиной дорогой. Вдвоем с Фокиным мы перетаскиваем раненого к выходу, ближе к коридору, где чувствуется ток воздуха. На минуту оставляем приходящего в сознание Целоусава, сами бежим к проделанным Хамзиным амбразурам. Туннель пуст. Кладбище, оно и у муравьев кладбище - на отшибе.

   - Ну что, будем прорываться? - дребезжащим от волнения голосом спрашиваю я у Фокина. - Эвакуируем раненого, потом вернемся... вы как считаете?

   Фокин отрицательно мотает головой.

   - Раненному здесь ничто не угрожает, - говорит он тоже с одышкой, прилаживая к глазам прибор, - оставим его здесь и отправимся на поиски Куприянова, а там видно будет...