Феникс (СИ)

В зале воцарилась тишина. Потрескивали дрова в камине, тихонько завывал ветер в трубе… Маргери, вскинув голову, глядела на Джона, а он, в свою очередь, глядел на неё. Этот безмолвный поединок продолжался несколько секунд, и, прежде, чем события приняли худший оборот, Санса громко позвала служанку и велела принести ещё эля и мяса.

- Я, пожалуй, разделю трапезу с леди Мелисандрой, - Маргери поднялась из-за стола и направилась к выходу.

Всё в ней: походка, осанка и выражение лица были исполнены достоинства и снисхождения - не говоря ни слова, Маргери одним только взглядом показала, что, собственно, и не ждала от Джона чего-то иного. Грубый, неотёсанный северянин, бастард – разве может он иметь хоть какое-то представление о правилах приличия? Она понимала, что не имеет права так вести себя в его доме, но не могла ничего поделать – холодный приём и пренебрежение в его глазах разбередили её и без того истощённые нервы. Маргери потеряла самообладание. Впрочем, будь здесь бабушка, она бы наверняка поступила так же.

- А девка-то с характером, - ухмыльнулся Торнмунд, когда Маргери покинула зал – Такой палец в рот не клади – откусит.

- Она не девка, господин Торнмунд, - поправила Фрида. – Её зовут леди Маргери Тиррел, и она – королева Вестероса.

- Королева, у которой нет ни короны, ни королевства, - сказал Джон. – Ты сказала, что она нужна нам, - он перевёл взгляд на сестру, - пока же от неё одни неприятности.

- Дай ей время, - попросила Санса, - Маргери пришлось многое пережить. Она потеряла отца и брата.

- Пусть остаётся, сколько хочет, - Джон равнодушно пожал плечами, - но я бы не ждал от неё многого.

***

- Зачем вы привезли меня сюда?

Мелисандре дозволили разместиться в одной из каменных пристроек, предназначенной для дворовой прислуги. В маленькой комнатке стояла грубо сколоченная кровать, заправленная пожелтевшим бельём, колченогий стол с мутным зеркалом, да обшарпанный гардероб - всё нехитрое убранство домика. На табурете рядом с кроватью чадила масляная лампа.

- Здесь ты в безопасности, - ответила Мелисандра. – И даже если кто-то из твоих врагов узнает, что ты жива, им ни за что не придёт в голову искать тебя здесь.

- Я не это имела в виду, - Маргери уже привыкла к манере жрицы уходить от прямого ответа, - зачем вам спасать меня?

- Я лишь делаю то, что велит мне Владыка Света, - Мелисандра пожала плечами, - и по той же причине Джон Сноу вернулся в мир живых.

В темницах септы Маргери сполна наслушалась религиозной болтовни. Владыка Света, Семеро, Старые боги, многоликий бог… Все эти культы преследовали лишь две цели – подчинение и власть над умами. Но Красная Женщина не была похожа на сумасшедшую или фанатичку – она точно знала, что и зачем делала.

- Ты не веришь мне? – улыбнулась Мелисандра.

- Я верю, что на данный момент в ваших интересах сохранить мне жизнь, - ответила Маргери.

Она не могла сказать, что симпатизирует жрице, но была благодарна ей. Удивительно, сколько сил может придать человеку желание отомстить. Всю свою недолгую жизнь Маргери старательно постигала искусство придворных интриг, следуя лишь одной цели – добиться высокого положения, обеспечив тем самым благополучие для себя и своей семьи. Но теперь… мысль о том, что где-то там, за тысячи лиг ходят и дышат те, кто отняли у неё самое дорогое, подстёгивала словно кнут. “Я заставлю вас ответить, даже если придётся поплатиться собственной жизнью. Не ты одна умеешь мстить, Серсея”.

- Почему Джон Сноу изгнал вас?

Как Маргери и ожидала, Мелисандра не ответила – лишь посмотрела задумчиво и многозначительно.

***

Он уже почти и не помнил, что такое крепкий сон. После своего возвращения Джон в какой-то момент понял, что боится ночи. Поначалу это были смутные, неясные ощущения – он по нескольку часов ворочался с боку на бок; мучился от духоты, в то время как в комнате гулял ветер, или, напротив, дрожал от холода, несмотря на полыхающий камин… Провалившись в сон, он мог вдруг резко вскочить от внезапной судороги, и в такие моменты несколько мгновений ошалело глядел вокруг. Ему казалось, что он чувствует чье-то присутствие, будто кто-то неусыпно наблюдает за ним, а порой мог поклясться, что видел мелькающие во мраке тени.

Было бы наивно полагать, что возвращение “оттуда” пройдёт без последствий. В глубине души Джон понимал, что не должен быть здесь. Он не знал, сходит ли с ума, или в самом деле видит то, что не видят другие, но знал, не желает мириться с этим. Иногда он пил, и крепкий эль на время приносил спокойствие; иногда доводил себя до изнеможения тренировками, чтобы переступив порог спальни упасть и забыться. Иногда это помогало.

Спасение было под рукой – серебряный кувшин с элем стоял на каминной полке. Пара-тройка кубков, и его воспалённый разум охватит блаженная истома. Джон злился на себя. Хранитель Севера, который с наступлением ночи боится закрыть глаза, не залив в себя добрую порцию крепкого напитка.