Фениксы и сфинксы. Дамы Ренессанса в поэзии, картинах и жизни

– А вот и прославленная Туллия д’Арагона, самая знаменитая поэтесса из всех куртизанок и самая знаменитая куртизанка из всех поэтесс!

– Просто «поэтесса», ваша милость. Этого для меня достаточно. Больше я не хочу быть никем, – отвечает она.

В ту секунду, когда Туллия переступила порог своей гостиной, в том же городе, но в совсем другом квартале прекрасная герцогиня Элеонора Толедская из рода герцогов Альба, маркизов де Вильяфранка-дель-Бьерсо, дочь испанского вице-короля Неаполя, а значит, почти природная принцесса, супруга герцога Козимо Медичи, внезапно захотела апельсина. Она в очередной раз ждет дитя, чем вымотана донельзя.

Лежа на мягчайшей из перин своего дворца, Элеонора, не слушая лютнистку и серебряный голосок кастрата, думает о том, что предыдущего ребенка, который мог стать пятым по счету, она доносить так и не смогла. И поэтому теперь надо быть вдвойне осторожней, но как же ей надоело быть сосудом великой династии, когда ноги так отекают. Прибегнув к самому сильному из опиатов – воображению, герцогиня начинает представлять тот день, когда ребенок наконец родится и, избавившись от этого бремени, она вновь начнет ходить, танцевать, скакать на лошадях. И влезать в свои любимые платья – их почти триста.

Бронзино. «Портрет Элеоноры Толедской с сыном Джованни». 1544–1545 гг. Уффици

ОДИН ИЗ САМЫХ ЗНАМЕНИТЫХ ПОРТРЕТОВ ПОЗДНЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ, ШЕДЕВР МАНЬЕРИЗМА – НАПРАВЛЕНИЯ, КОТОРЫЙ ОТЛИЧАЕТСЯ ХОЛОДНОСТЬЮ, ВЫЧУРНЫМ КОЛОРИТОМ И ОСОБЕННЫМИ ОТНОШЕНИЯМИ С ФОРМАМИ, КОТОРЫЕ ПОРОЙ СТАНОВЯТСЯ СЛИШКОМ ИЗВИВИСТЫМИ И НЕНАТУРАЛЬНЫМИ.

КАКОЙ ИМЕННО ИЗ МНОГОЧИСЛЕННЫХ СЫНОВЕЙ СОПРОВОЖДАЕТ МАТЬ НА ЭТОЙ КАРТИНЕ, ТОЧНО НЕИЗВЕСТНО – ПРЕДЛАГАЮТ КАНДИДАТУРЫ ФРАНЧЕСКО, ДЖОВАННИ И ГАРЦИИ. ОДНАКО ИСКУССТВОВЕДЫ, НА ОСНОВЕ ЭВОЛЮЦИИ СТИЛЯ БРОНЗИНО И ДРУГИХ ПАРАМЕТРОВ, УСТАНОВИЛИ ГОДЫ СОЗДАНИЯ КАРТИНЫ И, СРАВНИВ С ДАТАМИ РОЖДЕНИЯ МАЛЬЧИКОВ И ПРИМЕРНЫМ ВОЗРАСТОМ РЕБЕНКА НА КАРТИНЕ, В ДАННЫЙ МОМЕНТ ПРЕДПОЛАГАЮТ, ЧТО ЭТО ВСЕ-ТАКИ ДЖОВАННИ (КОТОРЫЙ СТАНЕТ КАРДИНАЛОМ И УМРЕТ В ВОЗРАСТЕ 19 ЛЕТ). ТАКЖЕ БРОНЗИНО И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ВЫПОЛНИЛИ МНОЖЕСТВО ПОРТРЕТОВ ЭЛЕОНОРЫ БЕЗ ДЕТЕЙ.

Апельсины приносят на майоликовом блюде, расписанном тюльпанами, Элеонора принимается посасывать дольки и наконец вслушивается в песню сопраниста. Но канцона не развлекает ее. Можно почитать рыцарский роман, но на это у нет сил. Она приказывает призвать к себе придворного портретиста Аньоло Бронзино и спрашивает, на какой стадии находится работа над ее новым портретом, начатым им несколько месяцев назад. Художник докладывает:

– Лицо, как вы знаете, моя госпожа, я написал сразу. Теперь же я продолжаю работу над платьем. Как обычно, я пишу его с натуры, оно надето на манекен, посаженный в ваше кресло. Поверхность бархата выходит очень удачной с этими новыми пигментами, на которые вы дали недавно денег.

– Там ведь мое темно-красное платье, отделанное жемчугом, присланным моим кузеном, королем испанским. Оно очень мне идет.

Герцогиня зовет свою камеристку. Она приказывает посмотреть, остался ли еще в числе ее драгоценностей какой-нибудь непришитый жемчуг. «Платье! Мне совершенно точно нужно новое платье!» – думает Элеонора и радуется этой мысли так, как будто такое приходит ей в голову впервые.

* * *

Змея, змея! Какая же змея! – злословят о Туллии несколько месяцев спустя те жительницы Флоренции, которые занимаются с ней аналогичным ремеслом (и речь идет отнюдь не о поэзии). Тощая, высокая, груди нет почти – никакой сладости в теле, не за что ухватить! Физиономия злобная – сразу видно, что гадюка. Тонкие губы поджаты, улыбается коварно. Нос вообще крючком свисает. Ведьма! Не зря Аньоло Фиренцуола из Сиены пишет о ней, что она колдовством балуется и мужа своего заморила голодом. Где это видано, чтобы от таких женщин с ума сходили? Как это вообще получается, что из-за такой страшной куртизанки одни кавалеры с собой кончают, а другие разоряются? В чем секрет ее магии? Так шипели между собой красавицы Летта, Нанна и Тесса, в чьи большие мягкие груди так хотелось зарыться носом, чьи мощные зады так хотелось сжать ладонями, чьи губы были нежны и сладки на вкус, словно вишни. Флорентийские вельможи обожали нежиться в их спаленках, слушать их воркование, нежные голосочки и игру на лютнях. Но с приездом Туллии все как будто с ума сошли. Где это видано, чтобы приятному вечеру наедине со своей сладкой подругой молодой кавалер предпочел толкотню в гостиной тощей бабенки тридцати с лишним лет, почти сорока, которая тем только и хороша, что якобы умна, как дьявол, прочитала все книги на свете, дружит с какими-то там поэтами да сама рифмовать умеет?

Как вообще эта куртизанка смеет?

В чем ее власть?

Чем она их держит?!

А Туллия, устав от шума и сплетен и желая несколько увеличить дистанцию между собой и поклонниками (обдуманный тактический прием), перебирается на виллу поблизости от Флоренции, где устраивает великолепные литературные и музыкальные вечера для избранного кружка. Иногда она приезжает в город и, конечно, не отказывает себе в удовольствии пробежаться по лавкам.