Феномен Александра Невского. Русь XIII века между Западом и Востоком

Он решил взглянуть на ситуацию шире. Место рождения, как правило, не чисто пространственная характеристика. С малой родиной человек сохраняет связь всю жизнь. В.А. Кучкин обратил внимание, что жена Ярослава Всеволодовича по ходу жизни не проявляла никакого интереса к Рязани. А Новгород, напротив, посещала достаточно часто. Жила там как с мужем, так и без. Кроме того, историк обратил внимание на важное обстоятельство, упущенное генеалогом. Феодосия вышла замуж за Ярослава в 1218 г. Если она была дочерью Игоря Глебовича, то ей в те поры должно было быть не менее 25 лет, ведь сам князь умер в 1194 г. Причем это самое малое. Во времена Николая Александровича фон Баумгартена выходить замуж в 25 лет было делом обычным. Но не в XII в.! Брачный возраст по современным меркам наступал рано. В послании митрополита Фотия новгородцам (XV в.) нижняя граница выдачи замуж для девочек определена – 12 лет[62]. В XII в., бывало, выдавали и в более раннем возрасте. Например, в 1187 г. княжна Верхуслава Всеволодовна Суздальская была выдана замуж за сына Рюрика Ростиславича, когда ей было всего 8 (восемь!) лет[63]. В простонародной среде ранние браки были обусловлены хозяйственными нуждами – с появлением невестки в доме прибавлялись рабочие руки. В княжеской действовали причины политические. В любом случае в 25 лет девица считалась бы уже очень засидевшейся в девках.

Не все доводы В.А. Кучкина можно считать убедительными. Например, то обстоятельство, что источники не указывают на рождение в семье рязанского князя Игоря Глебовича дочерей, само по себе ничего не значит. Рождение дочерей в летописях вообще отмечается крайне редко. Но в остальном система доводов достаточно весомая. Она позволяет склоняться к мысли, что матерью Александра была все-таки дочь Мстислава Мстиславича. В общем и целом ситуация весьма частая, если речь идет о раннесредневековой истории: многие факты в принципе невозможно доказать незыблемо. Определенная (иногда большая, а иногда меньшая) степень допущения все равно остается. Можно лишь говорить о том, чья система доказательств является менее противоречивой и учитывает максимальное количество имеющихся известий. В данном случае предпочтение следует отдать аргументации В.А. Кучкина.

Меж тем все эти научные допущения, недосказанность и неизбежная гипотетичность исторических теорий, как правило, привлекают внимание непрофессиональных историков. Непрофессионалу трудно бывает смириться с наличием «белых пятен» на историческом полотне. Увы, там, где профессионал вынужден развести руками и признать принципиальную нерешаемость проблемы, энтузиаст-неофит смело кидается в бой и разрисовывает «белое пятно» в силу своего вкуса и фантазии. Оттесняя специалистов, дилетанты смело сообщают миру об инопланетянах, построивших пирамиды, о сокрытых от широкой публики делишках вечно живого ордена тамплиеров, об исторической мафии, сокрывшей в планетарном масштабе «подлинную историю», и о многих других интересных, а подчас и ужасающих фактах, видения которых порождает их творческое, но, увы, не всегда здоровое воображение. Как ни странно, проблема установления генеалогии Александра Невского тоже оказалась в числе научных загадок, взбудораживших сознание «любителей истории», с одним из которых автор этих строк имел весьма забавную дискуссию на страницах журнала «Вопросы истории». Имеется в виду статья кандидата философских наук А.Н. Нестеренко, которая, фактически, целиком посвящена статье автора этих строк[64]. Статью Нестеренко можно было бы рассматривать как вариант популярной сегодня «деконструкции нарратива». В этом направлении ведется большая работа и достигнуты интересные результаты (И.Н. Данилевский, Т.Л. Вилкул). Не менее интересный материал для размышлений дают работы критиков этого направления (П.В. Лукин). Но сходство с «деконструкцией» поверхностное.

Отличие в следующем: на профессиональном уровне дискуссии гипотеза не может быть опровергнута фантазией. На дилетантском же это происходит постоянно. Так строится дискурсивность сторонников Новой Хронологии и других версий альтернативной истории. Именно так выстроена статья Нестеренко.

Как было уже сказано, личность жены князя Ярослава, ставшей матерью Александра Невского, остается спорной. Многое остается неясно, но не для Нестеренко.

Во-первых, встретив в текстах разных эпох и жанров три варианта имени жены Ярослава, он смело приходит к выводу, что у князя было три жены. В отличие от Баумгартена, который, по крайней мере, сослался на труд князя Долгорукова, Нестеренко не ссылается вообще ни на что. Кандидат философских наук не принимает во внимание, что в XIII в. у представителя княжеского рода могло быть три имени: княжеское (языческое), крестильное и иноческое (Ефросинья – именно иноческое имя, нареченное пред смертью, о чем ясно сказано в Новгородской первой летописи[65]).