Феномен Александра Невского. Русь XIII века между Западом и Востоком

В общих чертах рисунок боевых действий выглядел следующим образом. Шведы появились на территории, подконтрольной Новгороду, но, судя по всему, не имевшей постоянного русского населения. Обычно летописец конкретизирует географические координаты, указывая на города и села, близ которых происходят события. В данном же случае он ограничивается указанием на то, что противник вошел в Неву и остановился в устье реки Ижоры (то есть едва выйдя за границы современной городской черты Петербурга, в 200 километрах от Новгорода). Таким образом, вторжение оставалось какое-то время незамеченным. Это давало шведам возможность неожиданно напасть на Ладогу. Как было сказано, именно таково было их намерение, по мнению летописца. Поэтому своевременное обнаружение шведского десанта летописец связывает с особой божественной заботой: «Но еще преблагый, премилостивый человеколюбец богъ ублюде ны и защити от иноплеменникъ, яко всуе трудишася без божия повеления: приде бо весть в Новъгородъ, яко Свеи идутъ къ Ладозе»[134]. Другими словами, обнаружение десанта, судя по всему, было делом счастливого случая. Это и дало возможность древнерусским книжникам развить на этом сюжетном моменте рассуждение о божественной защите.

Сюжет со своевременным оповещением об опасности был, видимо, очень важен для современников. Поэтому в «Житии» он получил дальнейшее развитие. Согласно «Житию», более объемные сведения о вторжении Александру доставил «некто мужь старейшина в земли Ижерстей, именем Пелугий, поручено же бысть ему стража нощная морская»[135]. В районе р. Ижоры жили финно-угорские племена, которые в массе своей не были крещены. Но, согласно «Житию», Пелугий был крещен, носил в крещении имя Филипп и вел богоугодный образ жизни. Он и сообщает князю «силу ратных» и их «станы». Однако специфика агиографического текста такова, что главным в его сообщении выступает не военно-тактическая, а религиозно-мистическая составляющая. Пелугий-Филипп поведал князю о чудесном явлении ему насада (тип судна), в одиночестве идущего по морю. Гребцы этого насада сидели, «аки мглою одеянии». Зато ясно было видно, как посередь корабля стоят святые Борис и Глеб в красных одеждах. Святые стояли, возложив руки друг другу на плечи. Борис произнес: «Брате Глебе, вели грести, да поможем сроднику своему князю Александру»[136].

Вопрос о том, что в действительности видел ижорский старейшина, мы оставим за скобками. В науке неоднократно обсуждался вопрос, что «непосредственное», «наивное», «основанное на здравом смысле» восприятие средневековых текстов может привести исследователя к ошибочным выводам. Однако крайность гиперкритицизма тоже может завести в дебри. Что в сухом остатке? По всей видимости, Александр на самом деле получил известие о высадке противника от дружественного вождя соседнего финно-угорского племени.

Дальнейшие события и летописью, и «Житием» также изображаются в общих чертах одинаково. Помолившись в главном новгородском храме Святой Софии, Александр устремляется на врага и побеждает его. Ощущение особой достоверности текстам придает перечисление имен воинов, отличившихся во время битвы. В житийном тексте перечислены, судя по всему, дружинники Александра, а в летописном (Новгородской первой летописи старшего извода) – простые новгородцы, погибшие на поле боя: «Новгородець же ту паде: Костянтинъ Луготиниць, Гюрята Пинещиничь, Наместъ, Дрочило Нездыловъ сынъ кожевника, а всехъ 20 мужь с ладожаны, или мне, богь вестъ».

Исследователями обсуждался вопрос: каким образом войско Александра преодолело немаленькое расстояние от Новгорода до места битвы. Основных вариантов, собственно, два: по воде и по суше. По суше дорога короче. По прямой от Новгорода до места битвы около 150 километров. Однако такой марш-бросок был бы для пеших воинов изнурительным испытанием. Кроме того, при продвижении по суше было бы затруднительно согласовать темп продвижения пешего и конного войска. Другой вариант, водный, в два раза длиннее – около 300 километров по р. Волхову до Ладоги, 100 километров по Ладоге, а из Ладоги в Неву. Данный вариант хорош тем, что позволяет перемещать всех участников похода с одинаковой скоростью. Кроме того, и по Волхову, и по Неве движение должно было идти по течению. Течение и в Волхове, и в Неве ощутимое: около 1 м/с в Волхове, что составляет 3,6 километра в час. В Неве от 3 до 14 километров в час. То есть, даже не используя весел и парусов, просто идя со скоростью течения, до нужного места можно добраться примерно за четверо суток. Если же грести, то время в пути могло быть сокращено до двух суток.