Феномен игры

Мы знаем также о непобедимых воинах, чья психотехника заключалась только в одном – набросить на себя образ некоего воина-исполина, что уже на равных с самой смертью, и здесь в помощь ему и грим, и угрожающие маски, амулеты и геральдика, чья миссия – соединить физическую натренированность с внутренней убежденностью, что он уже нечто большее чем смертный человечек из плоти и крови. И видя жалкую кучку аборигенов, что защищая свою землю, дом, женщин и детей, выходят на бой с громадной армией, аляповато разрисованных, но, благодаря игре воображения и наивных ритуальных изысков, уже готовых отправиться за пределы самой жизни, полководец этой армии уже разворачивает свои отряды, понимая, что бой будет слишком энергозатратным. И решение это более чем понятно, верно? В этих натертых пеплом и наивно размалеванных людях уже нет ничего человеческого, они уже – адская черная дыра, что затянет в свою бездну большую часть не так решительно настроенных солдат.

Вот что такое Феномен игры. Вот какой мощью он обладает. Это феномен тотальной решимости, тотального перевоплощения, или даже перерождения. И, как говорится: «Ни одна армия не велика настолько, чтобы победить нас». И вся история человеческой культуры – это, несомненно, один сплошной «Phaenomenon Ludi», – феномен преодоления страха, феномен смешения внешних обстоятельств и внутренней убежденности в некой образности, независимо от того, сознательно или бессознательно это проявляется.

Годы, проведенные в Народном театре под руководством Юрия Михалева, можно охарактеризовать одной главной фразой: «Никогда не будь удобным для других. По поводу всего имей своё мнение». Человек этот, понимая, вероятно, что-то большее обо мне, чем понимал тогда я сам, будет настойчиво помогать мне поступать в театральный институт и будет даже ездить со мной в Санкт-Петербург (тогда еще Ленинград) на перекладных, чтобы поддержать и направить.

Помню его сквозь усы лукавую улыбку, когда сумбурно, впервые для себя и к большому удивлению для него, я артикулировал термин «Самоорганизующиеся структуры». Я уже не помню, откуда пришло ко мне это словосочетание, и что в 17 лет я под ним подразумевал, но я точно помню, что эта формула очень сильно воодушевляла меня. Что-то я представлял себе посредством неё. Что-то под маской этого термина видел – самоорганизующиеся командные модели, самоорганизующаяся Вселенная… Конечно, мне не хватало информации. Обзор будущего был ещё затянут дымовой завесой. Напряженный период затачивания карандаша ещё только грозил своей пугающей гримасой сквозь сосущее под ложечкой предвосхищение, интригуя и холодя пальцы и кончик носа. И сейчас, конечно же, я не могу трактовать это иначе, кроме как некое воспоминание. Но воспоминание чего и откуда? Почему всю мою жизнь я был уверен, что игра невозможна в одиночку. И всегда, сколько себя помню, был озадачен созданием команд и обязательно – самоорганизующихся, самосознающих себя, вибрирующих сознательностью, творчеством, ответственностью и взаимоподхватом.

Поступая в ЛГИТМиК (Ленинградский Государственный Институт Театра, Музыки и Кинематографии), все этапы, касающиеся творчества, я пройду без особых сложностей. И даже приехав на второй тур, к удивлению своему узнаю, что в списках меня нет. Окажется, что я транзитом направлен на третий. А вот сочинение напишу на круглый кол. Оно будет хорошим, по любимой сказке детства «Волшебник Изумрудного города» Волкова, будет повествовать о всесилии командной сплоченности, но будет тотально безграмотным. И формально я не пройду. Но я так и не узнаю этого. Только спустя много лет, уже после смерти Мастера, его сын Данила Корогодский расскажет мне, что Зиновий Яковлевич собственной персоной ходил в ректорат, стучал кулаком и кричал: «Этот парень мне нужен!» И самая главная его фраза, что раскаленным клеймом опечатает мой мозг на всю оставшуюся жизнь: «Вы не понимаете, если он не будет артистом, он будет преступником». И до сих пор, читая и перечитывая «Алису в Зазеркалье» уже своему сыну, Вильяму, и доходя до места, где Тралляль говорит Алисе, зачарованно смотрящей на спящего короля: «И где ты будешь, если он перестанет снить тебя в своем сне?» – я вспоминаю этот поступок своего великого учителя. Единицу за сочинение мне исправят на троечку.