Феномен колдовства в Средневековье

«Молот» определил ведовство как самую отвратительную из всех ересей, четырьмя основными элементами которой являются отречение от христианской веры, принесение в жертву Сатане некрещеных младенцев, преданность тела и души злу и интимные отношения с инкубами. Ведьмы стали слугами дьявола, заключив с ним договор и вступив в ритуальное совокупление с Сатаной. Они воздают почести дьяволу. Они используют заклинания, могут создавать видимость изменения своего облика при помощи дьявольских иллюзий, практикуют различные виды малефициума, переносятся по воздуху с места на место силой демонов и используют христианские таинства в своих мерзких обрядах. Они варят и едят детей, своих или чужих; они берут детские кости и мясо в качестве ингредиентов для зелий и мазей, чтобы потом использовать их в своих магических деяниях.

Какими бы чудовищными ни были эти идеи, но их придумал не Крамер – они происходили от давней традиции теории ведовства. Эта теория продолжала развиваться и в XV веке[411]. Начиная с 1430 года количество трактатов, посвященных колдовству, заметно увеличилось. До этого времени ведовство рассматривалось как часть более широких проблем магии или ереси, теперь оно само стало центром внимания. Такой скачок в теории связан с быстрым увеличением числа судебных процессов над ведьмами, но причинно-следственную связь этих двух явлений установить невозможно. И то и другое исходит из того факта, что в XV веке люди стали более восприимчивы к идее ведовства, чем когда-либо прежде. Этой восприимчивости частично способствовали предыдущие судебные процессы над ведьмами и трактаты, а также растущая популярность холистического магического мировоззрения ренессансного неоплатонизма. Неоплатонизм, независимо от того, насколько он отличается от аристотелевской традиции, в концептуальную рамку которой феномен ведовства изначально был встроен, укрепил в научном, а в итоге и в народном сознании веру в космическую систему духов, более многочисленную и активную, чем обычно допускалось в старой христианской традиции[412]. Теоретики ведовства в большинстве своем не были ни глупыми, ни морально испорченными людьми. Наоборот, они были одними из интеллектуальных и церковных лидеров своего времени и твердо верили в те ужасы, о которых писали. Большинство из них, как и авторы «Молота», были озабочены доказательством реальности колдовства вопреки как рациональному скептицизму, так и скептицизму, основанному на Canon Episcopi. Как справедливо утверждал Роббинс, интеллектуалы были более ответственны, чем невежды, за ведовскую истерию, свирепствовавшую в Западной Европе на протяжении трех столетий, с 1400 по 1700 год.

Изобретение печатного станка, который позволял теперь печатать работы теоретиков ведовства в количестве, о котором до тех пор и мечтать не могли, чрезвычайно способствовало одержимости ведьмами. Первая печатная книга о ведовстве, «Утверждение веры» (Fortalicium Fidei), вышла в свет в 1464 году, всего через десять лет после того, как Гутенберг выпустил первую печатную книгу. В силу несчастливого стечения обстоятельств книгопечатание было изобретено как раз в тот момент, когда рвение охотников на ведьм неизменно росло, и быстрое распространение ведьмовской истерии посредством печатной продукции стало первым доказательством того, что Гутенберг не освободил человека от первородного греха.

В этот период происходит заметный сдвиг в отношении теоретиков к ведовству. Многие по-прежнему были консервативны и следовали скептической традиции Canon Episcopi в той мере, в какой они отрицали реальность оборотничества и полетов, хотя большинство все же настаивали на том, что людей действительно вводит в заблуждение дьявол, заставляя их верить в то, что они могут творить такие вещи. Такого скептического отношения наиболее твердо придерживались гуманисты, стоявшие на позициях возрожденного неоплатонизма и выступавшие против глупых суеверий. Тем не менее все большее число авторов перетолковывали Canon Episcopi или даже прямо полемизировали с его положениями, хотя не многие осмеливались игнорировать его. Их растущий страх перед ведьмами отражал глубокий, хотя и скрытый ужас средневекового общества перед деградацией ценностей. Не случайно, что многие теоретики ведовства присутствовали на Базельском соборе или, по крайней мере, были каким-то образом связаны с ним, ведь обеспокоенность участников собора расколом, ересью и движением концилиаризма указала на крайнюю опасность, в которой находилась средневековая католическая церковь и которой ей не удалось до конца избежать.