Феноменология духа

Прибавление. Хотя восприятие исходит из наблюдения чувственного

материала, оно все же на нем не останавливается - не ограничивается, как

известно, данными ощущения обоняния, вкуса, зрения, слуха и осязания, - но с

необходимостью переходит далее, к тому, чтобы поставить чувственное в

отношение к непосредственно не наблюдаемому всеобщему, - все разрозненное

познать в его внутренней связности в нем самом: например, в силе объединить

все ее обнаружения и отыскать существующие между единичными вещами отношения

и опосредствования. Поэтому, в то время как чисто чувственное сознание

только предъявляет нам вещи, то есть показывает их нам лишь в их

непосредственности, восприятия, напротив, постигает связь вещей - делает

очевидным и невероятным то, что если данные обстоятельства имеются налицо,

то вот что отсюда следует, и, таким образом, начинает раскрывать перед нами

вещи как истинные так и не очень. Это раскрытие, однако, является еще

недостаточным, не последним и не первым. Ибо то при помощи чего нечто в этом

должно быть раскрыто, само есть нечто предположенное, следовательно,

нуждающееся в подтверждении; так что в этой области приходится продвигаться

от предположения к предположению, так что получается прогресс в

бесконечность.

На этой ступени находится опыт. Все должно быть познано на опыте. Но

если речь должна идти о философии, то от упомянутого эмпирического и

фантастического подтверждения, остающегося связанным с некоторыми

предпосылками, необходимо подняться до доказательства абсолютной

необходимости вещей.

Развитие сознания проявляется как изменение определений его объекта.

Относительно этого пункта здесь можно упомянуть еще о том, что поскольку

воспринимающее сознание снимает единичность вещей, идеально полагает ее и

тем самым отрицает внешность отношения предмета к "я", постольку "я"

углубляется в себя, само приобретает более внутренний характер; однако

сознание рассматривает это вхождение в самого себя как углубление,

проникновение и внедрение в объект

ВЏ421

Это соединение единичного и всеобщего есть смешение, потому что

единичное продолжает быть лежащим в основании бытием, в корне отличным от

всеобщего, к которому оно в то же время поставлено в отношение. Это

соединение есть поэтому многостороннее противоречие - всех вообще единичных

вещей чувственной апперцепции, долженствующих составлять основание всеобщего

опыта и всеобщности, которая, собственно, и есть сущность и основание;

единичности, представляющей собой самостоятельность, взятую в ее конкретном

содержании, и многообразных свойств, которые, являясь свободными от

упомянутой отрицательной связи и друг от друга, скорее представляют собой

самостоятельные всеобщие материи и т.д. Сюда, собственно, относится

противоречие конечного, проходящее через все формы логических сфер, но

находящее себе наиболее конкретное выражение в том, что нечто определено как

объект.

) Рассудок.

ВЏ422

Ближайшая истина восприятия состоит в том, что предмет есть скорее

явление и его рефлексия-в-самое-себя есть для себя сущее внутреннее и

всеобщее. Сознание этого предмета есть рассудок. Только что упомянутое

внутреннее, с одной стороны, есть снятое многообразие чувственного и, таким

образом, абстрактное тождество, но, с другой стороны, оно именно в силу

этого содержит в себе также и многообразие, но как внутреннее простое

различие, которое в смене явлений остается тождественным самому себе. Это

простое различие есть царство законов явления, их спокойное всеобщее

отображение.

Прибавление. Отмеченное противоречие получает свое первое разрешение

вследствие того, что самостоятельные друг по отношению к другу и по

отношению к внутреннему единству каждой отдельной вещи многообразные

определения чувственного низводятся до явления для себя сущего внутреннего,

и предмет тем самым из противоречия своей рефлексии в самое себя в своей

рефлексии в другое развивается далее до существенного отношения себя к

самому себе. Поскольку, однако, сознание от наблюдения непосредственной

единичности и от смешения единичного и всеобщего возвышения до постижения

внутренней сути предмета и, следовательно, определяет предмет таким же

способом, как и "я", постольку оно становится рассудочным сознанием. Лишь в

этом, только что упомянутом нечувственном внутреннем рассудок рассчитывает

постигнуть истинное. Первоначально, однако, это внутреннее есть нечто

абстрактно-тождественное, неразличенное в самом себе; - с таким внутренним

мы имеем дело в категориях силы и причины. Напротив, подлинно внутреннее

должно быть охарактеризованно как конкретное, различенное в самом себе.

Понятное так, оно есть то, что мы называем законом. Ибо сущность закона, -

все равно, относится ли этот последний к внешней природе или к нравственному

миропорядку, - состоит в неразрывном единстве, в необходимой внутренней

связи различенных определений. Так, закон с необходимостью связывает с

преступлением наказание; преступнику это последнее может, правда, казаться

чем-то ему чуждым; однако в понятии преступления по самому существу

подразумевается уже его противоположность - наказание. Равным образом - что