Фенрир. Рожденный волком

— Она была настоящая провидица, — сказал Офети, — иску­шенная в магии сейдра. Ты знаешь, что тебя ждет, и все же ты не радуешься. Мужчина идет с улыбкой навстречу судьбе, когда зна­ет свою судьбу.

— Потому что, сколько бы ни лгала ведьма, найдется способ сло­мить проклятие. Если не получится, то в следующем воплощении я снова буду жить так же, как жил до сих пор, — не зная себя, во лжи. Наверное, для меня в этом теле уже слишком поздно, но не поздно для того, кем я стану завтра. В нашем будущем воплощении кто-нибудь из нас, возможно, поймет, что происходит, и найдет спо­соб остановить нас, спасая от новых несчастий и страданий. Мы должны оставить послание в вечности, толстяк, и тебе выпало до­ставить его.

— Я пойду с тобой к Олегу, — сказал Офети. — Не для того, что­бы служить твоим целям, а потому что я поклялся девушке, что бу­ду ее защищать. Она в опасности, поэтому я пойду с тобой, оборо­тень, не ради славы, не ради золота и не ради сыновей. Я пойду, потому что девушка просила меня о защите, и я обещал ей. Ведьма, которая лежит мертвая на берегу, околдовала меня, заставила ме­ня причинить зло девушке и нарушить клятву. Я обязан восстано­вить справедливость, или меня вряд ли ждет теплый прием в чер­тогах павших. И на моих сородичей обрушится месть. Мы разыщем Волка и убьем его. Я успел ранить его, и из раны потекла обычная кровь. Почему бы мне не ранить его еще раз, чтобы увидеть, как он истекает кровью?

— Ты не сможешь его убить, — сказал Хугин, — пока он не ис­полнит свою роль в великом ритуале бога и не принесет Всеобще­му Отцу смерть.

— Посмотрим, — пообещал Офети. — Я встречал немало людей, которые уверяли, будто они неуязвимы, например Эрик Крепкий.

— И что с ним случилось? — поинтересовался Леший.

Толстяк подмигнул.

— Он не оправдал свое прозвище, когда повстречался со мной.

— Это совсем другое дело, — возразил Ворон.

Офети только проворчал что-то и двинулся к монастырю.

Леший поглядел в сторону леса. Между ним и Ладогой еще мно­го лесов и даже гор, и повсюду рыщут разные темные личности. А чего ищут его знакомцы? Тварь, которая выскочила из темноты, чтобы унести девушку? Разумные люди бегут прочь от подобных чудовищ, а не гоняются за ними. С другой стороны, ему очень хо­телось оставить себе ожерелье, подаренное Вороном, которое он носил пока на шее под кафтаном. Но так ли уж сильно ему этого хо­чется? Достаточно ли сильно, чтобы отправиться в путь с этими не­нормальными, которые идут рушить замыслы богов? Пожалуй, нет.

Леший побежал, стараясь нагнать Офети.

— Говорил я, что лучше меня оставить на том холме, — посето­вал он. — Эта девушка не принесла тебе счастья.

Офети улыбнулся, хотя на глазах стояли слезы. Леший догадал­ся, что викинг вспоминает погибших друзей.

— Теперь уже поздно об этом говорить, — сказал берсеркер. — Прошлое — всего лишь ветер, дующий нам в спину. Мы не можем противиться ему.

Офети зашагал дальше по влажному песку, направляясь к мона­стырю, а Леший принялся собирать оружие и другие ценные вещи мертвецов. Он нашел с десяток прекрасных мечей, которые прине­сут ему хорошие деньги, если он продаст их в Бирке. Ожерелье — вещица чрезвычайно дорогая, и в мешке у чародея лежит еще сот­ня звонких монет, однако с Лешего уже хватит приключений. Как только они дойдут до ближайшего рынка, он помашет своим спут­никам ручкой.

Глава пятьдесят девятая ОГНИ В САДУ

Элис въехала в лес. Руны вились вокруг нее, похожие на гирлянду яр­ких огней. Они нашептывали ей имена Волка: одно знакомое, одно странное и одно как будто вклинившееся между двумя первыми. Он Жеан, он Фенрисульфр и он Вали, который есть, был и будет.

На нее нахлынули воспоминания. Однажды на заре, отправив­шись в леса Лоша за грибами, она проходила мимо жасминового куста, и с него поднялась стая бражников — крылья бабочек затре­петали вокруг нее, словно те страхи, которые преследовали ее с дет­ства. Элис твердила себе, что бояться совершенно нечего, но все равно бросилась бежать со всех ног из-под полога леса на солнеч­ную поляну. Все было таким ярким: чернильные кляксы на ткани, которую она постелила в корзинку, пятна ягодного сока на паль­цах, восходящее солнце, в лучах которого от росистой травы под­нимался туман, теплый свет на лице и замерзшие мокрые ноги.

Она чувствовала, что ищет чего-то, кроме грибов, и ее пресле­дует что-то, кроме лучей солнца. Было нечто зловещее в этом но­ворожденном утре, она знала это в глубине души. Элис пробира­лась через лес, как пробирается олень, страшась волка.

Вали.