Ферма кентавров

— Специальный светофильтр, одевается на объектив. Их много, разных цветов. Я снимаю на чёрно-белую плёнку, а в этом случае если, например, поставишь красный или оранжевый фильтр — небо выйдет на фотографии почти чёрным, зато красиво будут выделяться облака. А вот светло-жёлтый фильтр помогает маскировать всякие дефекты на коже. Прыщики… Оспинки… Веснушки тоже. Так что всё будет нормально. И карточку тебе подарю.

Тут ужасно некстати прозвенел звонок. Мне хотелось спросить физика, поможет ли такой светофильтр при съемке на видеокамеру, но Машка громким примерным голосом сказала:

— Света, нам пора на химию, мы же Тамаре Степановне честное слово дали…

Когда за нашими спинами хлопнула на тугой пружине школьная дверь, и очутились мы в темноватом прохладном вестибюле, я буркнула:

— Ну ты совсем примерной заделалась. И не дала мне классной ответить…

— Ты что, хочешь, чтобы Тамара подняла шум, чтоб нам совсем невозможно было следствие вести?

— А чего она нас блудными обзывает?! Тебе не обидно?! И ещё — читайте, мол, Библию. Вроде мы такие уж грешные, дальше некуда!

Машка безразличным голосом сказала:

— Она имела в виду совершенно не это. В Библии есть притча про блудного сына. Блудный — это тот, кто гулял. Это не значит «блудливый».

— И ты что, в бога теперь веришь?!

— А ты?

— Я — нет. В этом христианстве считают, лошадей тварями, и говорят, будто души у них нету. Сама же знаешь, что это не так…

Но тут мы дошли до кабинета химии на дверях которого голубая краска треснула кривым вопросительным знаком, и Машка замкнулась в безразличном молчании.

А мне не давало покою то, что сказал физик.

Если светофильтры применяют, когда фотографируют, наверняка их применяют, когда снимают видеокамерой. И там, и там объективы на вид одинаковые.

Вполне может быть, что у этого джинсового оператора просто не оказалось жёлтого фильтра. Он просто не ожидал, что встретит такую рыжую-конопатую как я. А если бы знал, и фильтр подготовил, может быть, смотрелась бы я на экране вполне прилично!

* * *

После обеда, как всегда по субботам, из Бахчисарая приехал Роман Иванович заниматься с Димкой. Я примерно прикинула, когда они закончат, и постаралась к этому времени отработать Боргеза и Бизнеса, но всё же немного ошиблась. Когда я повесила своё седло в тёмной амуничной и вернулась в дом, оказалось, что Роман Иванович уже ушёл и пришлось броситься за ним, не переодеваясь, в куртке и штанах, пропахших конским потом и в пыльных сапогах. Догнать учителя удалось только при входе в село. Он обернулся, заслышав хлопанье подошв на бегу:

— Света? Ну что, ты подумала над нашей беседой? И что решила?

Надо же! Я считала, что в прошлую субботу у него было плохое настроение, и только поэтому он вместо человеческого разговора начал поучать. Оказывается, дело не в настроении. Просто он изменился с тех пор, как учил нас, а я не заметила, ведь мы мало разговаривали эти последние три года, только «Здрасьте — до свиданья», ну, и с праздниками поздравляли друг друга.

— Нет, я ещё не решила, но думаю об этом… Честно думаю! А сейчас хотела спросить…

— Спрашивай.

— Скажите, а можно телепатически вычислить, разговаривал один человек с другим, или нет?

Я имела в виду, что можно же не бродить по селу и не расспрашивать, а действовать более коротким путём. Просканировать мысли людей, которые обычно каждый день бывают на базарчике и на платформе электрички, в тех местах, которые не может миновать приезжий, и выяснить, видели они Николая Зименко или нет.

Само собой, Роману Ивановичу я не собиралась рассказывать про мертвеца и про наше следствие, поэтому, конечно, вопрос мой показался запутанным и учитель понял меня совершенно неправильно:

— Влюбилась? И ревнуешь…

— Да нет, что вы! Я такой ерундой не занимаюсь! — просто обидно, взрослые считают, что все мы только и думаем о том, как влюбляться, целоваться, стрелять глазками…

Роман Иванович не поверил мне. Он сказал, что аура человека сохраняет следы общения с другим человеком, точнее, с его аурой, но очень недолго. Разве что это общение на обоих произвело ужасно сильное впечатление. Только вот как именно определять это, так и не объяснил, хоть я именно об этом спрашивала. Он сказал, что в личных делах телепатические способности — ну, разумеется, если ты не влюбилась в другого телепата, — применять совершенно безнравственно.

И мне снова пришлось выслушивать нравоучения, потому что невежливо же прерывать человека на полуслове и говорить «спасибо, до свиданья!», если ты сама затеяла этот разговор.

На ходу я смотрела себе под ноги, чтобы учитель не глянул в лицо и не увидел, как мне этот разговор надоел. Когда мы миновали тёмную школьную двухэтажку, мне в голову пришла спасительная идея. В конце концов, об этом тоже давно хотелось спросить.

— Роман Иванович, скажите пожалуйста, а в каком детдоме вы с Владимром Борисовичем нашли меня?