Фермуар последней фрейлины

Настя на мгновение замешкалась с ответом: у нее были еще дела до отъезда. Но старушка взглянула на нее умоляющим взглядом:

— Пожалуйста, не отказывайтесь! Я непременно должна вам кое-что показать. Напоминаю вам — мне девяносто два года, и вряд ли мы с вами еще когда-нибудь увидимся.

— Хорошо! — Настя решительно тряхнула головой.

Ладно, ее дела никуда не денутся, а эта милая старушка и правда подходит к завершению своей жизни…

И снова им пришлось карабкаться по крутым лестницам — причем старушка, несмотря на свой возраст, шла так быстро, что Настя едва за ней поспевала.

Наконец они подошли к уютному домику из белого камня, окруженному тенистым, благоухающим садом. В этом саду были и апельсиновые деревья, усыпанные яркими плодами, и цветущий гранат, и инжир.

Елизавета открыла калитку, направилась к крыльцу.

Проходя под апельсиновым деревом, Настя спросила:

— Неужели апельсины плодоносят так рано?

— Это прошлогодние плоды, — ответила ее спутница с улыбкой, — я не успела их собрать. На апельсиновых деревьях очень часто плоды соседствуют с цветами.

Они вошли в домик. Домик был небольшой, но очень уютный, обставлен тяжелой старинной мебелью. Елизавета прошла на открытую террасу. Здесь стояли столик, два плетеных кресла. Но самое главное — с этой террасы открывался чудесный вид на бухту.

— Я очень люблю здесь сидеть… — проговорила хозяйка смущенно, словно признавалась в маленьком грехе. — Вы не против немного посидеть со мной?

— Конечно, здесь просто чудесно!

Настя опустилась в кресло, взглянула на море.

— Что желаете? — любезно осведомилась хозяйка. — Могу предложить чай, кофе, домашний лимонад.

— Кофе, если не трудно. Но только я вам помогу.

— Не стоит, я пока что вполне управляюсь сама!

Елизавета удалилась, и через несколько минут вернулась, катя перед собой столик на колесах. На этом столике стояли две чашечки тонкого фарфора, джезва с дымящимся кофе, вазочка с пахлавой.

А еще здесь был старинный фотоальбом — удивительно похожий на тот, бабушкин, что остался в Петербурге.

Хозяйка разлила кофе по чашкам.

Настя пригубила ароматный напиток и зажмурилась от удовольствия.

Что может быть лучше — сидеть с чашкой кофе в руке и смотреть на освещенное солнцем море!

— Какое чудесное место! — проговорила девушка.

— Да, здесь и правда очень хорошо! — согласилась с ней Елизавета. — Я люблю этот город, люблю свой дом. Я прожила здесь долгую и счастливую жизнь.

— Вы еще можете прожить много лет! — поспешила заверить ее Настя. — В этом прекрасном климате люди живут очень долго…

— Я и так прожила достаточно долго! — перебила ее хозяйка. — Я пережила всех, кто был мне дорог, да и вообще — нельзя жить вечно. Но до сих пор я не могла позволить себе умереть, потому что у меня было очень важное дело. Но теперь…

— Что — теперь? — удивленно переспросила ее Настя.

— Теперь, когда я встретила вас…

— О чем вы говорите?

— Давайте сначала посмотрим на эти фотографии! — сменила тему хозяйка, придвинув к Насте альбом.

Настя открыла тяжелую бархатную обложку — и увидела старые, выцветшие черно-белые фотографии. На этих фотографиях были люди, казалось, пришедшие из другой жизни, из другого времени — мужчины в генеральских и полковничьих мундирах, в старомодных сюртуках. Женщины в длинных платьях и широкополых шляпах. Они фотографировались на фоне моря — того самого, которое сейчас синело внизу, на фоне мрачных крепостных стен, на фоне цветущих олеандров.

Одна из женщин показалась Насте удивительно знакомой.

— Это… — начала она, но договорить не успела: Елизавета протянула ей ручное зеркало с резной серебряной ручкой.

Настя машинально взглянула в зеркало — но это было не обязательно: она и так поняла, на кого похожа женщина на фотографиях.

— Да, это она — Анастасия Николаевна Облонская. А вот это, рядом с ней — барон Витте, а это — генерал Благово, а это… — и она перечисляла те имена, которые Настя только что видела высеченными на каменных надгробьях.

В этом альбоме хранилось застывшее время — как древнее насекомое, застывшее в куске янтаря. Маленькая русская колония, осевшая на этом гостеприимном солнечном берегу. Один из последних осколков огромной империи…

— Я сказала вам, — заговорила Елизавета странно взволнованным голосом. — Я сказала вам, что не могла умереть, не сделав одно очень важное дело. Не отдав долг. И только теперь, только сегодня…

Старушка не договорила. Она перевернула альбом, взяла со стола нож и засунула его кончик под обитый бархатом корешок. Подцепив краешек обивки, потянула его на себя…

Настя с удивлением следила за хозяйкой.

А Елизавета оторвала от корешка альбома обивку — и под ней обнаружился небольшой мешочек из черной замши. Положив этот мешочек на стол, хозяйка потянула за завязки и вытряхнула на стол содержимое мешочка.

Настя ахнула: на столе перед ней лежали три драгоценных камня, соединенные изящной застежкой из белого золота — два изумруда и большой, удивительно красивый сапфир, внутри которого сияла крошечная лучистая звезда.

— Что это? — тихо-тихо спросила девушка.