Феронакозия

– Что за вопросы? Это какой-то исторический репортаж?

– Я знал всех трех девочек. Их убийство стало бы его шедевром, если бы не побег Лизы Исаевой.

– Значит, для тебя это личное.

– Для меня это намного больше, чем исторический репортаж, товарищ генерал!

– Уж не родственниками ли они тебе приходились? – обеспокоенно пропыхтел генерал.

– Нет, товарищ генерал, не родственниками, но одна из девочек, Зоя Хачоянц, глупо прозвучит, но я почти уверен, что она стала бы моей женой, если бы сложилось иначе.

– Так, так, – протянул генерал, – курите?

– Бросил.

– Ну, а выпить со мной не откажетесь?

– Буду рад выпить с Вами, товарищ генерал.

Седовласый нажал на кнопку в столике, и из его чрева выплыла бутылка армянского коньяка в окружении резных стопок. Генерал медленно с сопением наполнил две из них.

– Кривенко тоже этот коньяк любил. Мда, – грустно вздохнул генерал, – теперь на том свете попивает, мошенник. Ладно, выкладывай! Все подробно!

Стас поведал ему, как Кривенко сбежал во время их первого разговора, как он применил все средства, чтобы снова того отыскать, и подослал к нему Лизу Исаеву.

– Значит, он отдал ей ту коробку! Ай, Васька! Большой был романтик! Такие и спиваются обычно! И что в коробке?

– Знаете, все его заметки, блокнот, какие-то схемы и мысли, свидетельские показания. Я еще раз попытался сложить все воедино. А на днях я снова его встретил возле больницы, где сейчас лечится Лиза Исаева.

– И что получилось?

– Мне кажется, он очень изменился. Жаль, что я не поговорил с ним дольше.

– И мне жаль, что никогда с ним не свижусь, – мрачно сказал генерал.

– Он что-то знал про «Игрока», считал, например, что жертв было больше. Я обратился к архивам, выбрал некоторые случаи тех лет, где просто исчезали маленькие девочки.

– Идешь тем же путем, что и Кривенко. Он тоже все время расширял круг жертв. Только это никуда не привело.

– Да, я прочел в его блокноте. «Игрок» убивал очень искусно, во всем была своеобразная инфернальная эстетика.

– Этот мерзавец считал себя артистом, – угрюмо кивнул генерал.

– Вы полагаете, что мы можем говорить о нем в прошедшем времени? А что же тогда с убийством самого Кривенко? Ведь тот же почерк.

– С тем отличием, что Кривенко не девочка. И также, что «Игрок» не показывался уже много лет. Мы с Васей, с Кривенко, – поправился генерал, – надеялись, что он попал под машину или умер от рака.

– Согласно первым показаниям Исаевой, что она дала до попадания в клинику Завадовского, «Игрок» был еще весьма молодым человеком двадцать лет назад. Теперь ему может быть около сорока, или чуть больше. Шансы, что его прикончил рак не так уж велики.

– Так почему же он, если мы все же допускаем мысль, что это он, снова взялся за старое, и почему он решил начать с Кривенко?

– Были следы каннибализма?

Генерал уронил голову на грудь. Стас видел, как заходили желваки на его мощных челюстях.

– Предположительно, нет.

– Вы что-то не договариваете!

– Я не могу разглашать материалы дела, господин журналист.

– Я пришел к Вам не как журналист. Я считаю своим важнейшим долгом со всем разобраться. Я хочу, чтобы «Игрок» не ушел от расплаты. Только тогда смогу спокойно дышать.

– Часть его печени лежала в кошачьей миске, – сухо ответил генерал, – так что не знаю, что и сказать.

– Вы помните историю исчезновения Марины Гориной, девочки из дачного поселка? Их соседями была семья с небезызвестной фамилией Вахрушевы. Они помогали в поисках.

Седовласый сделал последний глоток и без вопросов наполнил стопки снова. Они молча подняли их и выпили.

– Тогда много детей пропадало. У этой матери хоть надежда оставалась, что когда-нибудь ребенок может вернуться, – сказал после паузы генерал. – Вот что, Станислав Альбертович, мы не сможем в рамках расследования по одному эпизоду связать смерть Кривенко со столь старым делом. Я, со своей стороны, не возражаю и не буду препятствовать твоему журналисткому расследованию. Но не дай Бог, ты начнешь играть со мной в игры и болтать по сторонам!

– Я не планирую этого делать! – возразил Стас.

– И не вздумай! – заметил генерал и налил еще по одной.

Разговор по душам.

Покинув Управление по расследованиям, Стас набрал номер клиники. Он очень надеялся, что профессор Завадовский успел вернуться из командировки. На звонок ответила уже знакомая медсестра. Стас живо представил себе хорошенькие ямочки на ее щеках и подбородке, ее парящую живую походку. Если бы не хаос последних дней, он, возможно, пригласил бы ее на свидание.

– Конечно же, я Вас узнала, Станислав Альбертович, – заметила она нежным голоском,– у Вашей подруги еще не закончились водные процедуры.

– Могу я поговорить с профессором Завадовским? – спросил Стас решительным голосом.

– Он только что вошел. Сейчас узнаю, сможет ли он Вам ответить, – пропела девушка, после чего в трубке Стаса начали раздаваться чарующие птичьи трели на фоне адажио из пятого концерта Бетховена.