Ферзь – одинокая фигура

И ей снова предложили выбор – теперь уже осознанный. Подготовка – восьмая клетка шахматной доски – займет еще год. Львиную долю этого времени Марина проведет все в той же камере. Наградой (в случае успеха) будет абсолютный контроль над собой и полная осознанность всех контактов с людьми. Как крохотный довесок, работа в министерстве, громадная зарплата и принадлежность к высшей элите.

Режим заключения изменился. Одиночество теперь заполнялось чтением книг, посвященных психологии и всевозможным методикам воздействия. Общение же занимало не час в день, а целых четыре. Оно больше не сводилось к ответам на одинаковые вопросы. Марине позволено было говорить о чем угодно, самой спрашивать, делиться эмоциями. Ее собеседники – вот чудо! – также проявляли чувства. Она могла видеть их: теперь для общения использовался видеочат. Но вот сами собеседники были специфическими существами. Двое – старшие инструктора в ранге ферзей; еще двое – роботы, программы искусственного интеллекта. Марине не стоило большого труда уловить закономерность. И боты, и ферзи отыгрывали один и тот же алгоритм: они не вносили в общение ничего своего (ни чувств, ни мыслей), лишь отражали и усиливали трансляции Марины. Она радовалась – они смеялись; она злилась – они швырялись обвинениями; она тосковала – они жаловались на жизнь; она была замкнута – они умолкали… Всякий раз она общалась, по сути, с самою собой. Наблюдала свое отражение – полное, глубокое и динамичное; смотрела в этакое психологическое зеркало.

Зачем это нужно было? Поначалу Марина не понимала. Она пробовала отрабатывать на собеседниках техники, о которых узнавала из книг. Это было бесполезно: инструктора зеркалили ее трансляции, влиять на них – все равно, что на саму себя. Марина уяснила лишь одну истину: зеркальное отражение чужих действий – отличный способ защиты от влияния. Но неужели все затевалось ради одного этого вывода?..

Она поняла смысл, когда однажды (месяце на четвертом) говорила с инструктором и грызла колпачок авторучки. Инструктор едва заметно скривил губы – Марина раздражала его. Это было не выражение лица и даже не намек; очертания рта искривились буквально на миллисекунду – инструктор окончил говорить слово «идет» и еще не начал слово «снег». Но Марине его чувство бросилось в глаза – поскольку оно не было отражением! Она грызла колпачок с удовольствием, без негатива; раздражение было собственным аффектом инструктора, его личным вкладом в разговор. Марина прочла его с ослепительной ясностью, даже увидела цепочку мыслей инструктора: «Пухлые губы – оральная фиксация – у нее год не было секса – ясно, зачем она сосет колпачок – сама хоть осознает? – постеснялась бы!..»

Марина спросила:

– Вы это нарочно?

Он подмигнул ей. Да, нарочно. В том и была суть.

За время общения с зеркалами Марина выучила наизусть свои собственные аффекты, поведенческие реакции, модели, контура. Теперь не стоило малейшего труда отличить свой аффект от чужого. Что именно вносит в общение она, а что – собеседник? Если отделить все свое, то чужое окажется как на ладони: нарочитое, наглядное, прозрачное. Когда умеешь видеть себя, видеть других – простейшая задача.

Дальнейшее было делом техники: не качественным развитием, а только количественным. Марине давали новые методики, учили заострять восприятие, быстро прочитывать структуру чужой психики, подмечать особенности: определяющие убеждения, компоненты идентичности, дыры в защитах, болевые контура. Учили определять эффективные пути воздействия – сперва рассудочно, затем интуитивно. Тренировали ставить цели контакта и максимально быстро добиваться их. Упражнения, практики, занятия, отработки… С какого-то момента ей позволили общаться со слонами и конями – после ферзей они казались раскрытыми книгами… Но так или иначе, все стояло на трех опорах: полный контроль над собой (прежде всего – над эмоциями), отличие себя от не-себя, и, наконец, принятие ответственности. Не он меня порадовал, а я вызвала в нем радость и взяла часть себе. Не он меня удивил, а я хотела удивиться, потому сначала решила не замечать его особенность. Не он заставил меня страдать, а мне нужно было испытать страдание, и я выбрала подходящий источник.

Я – субъект. Я управляю собой. Я осознаю каждое свое действие, поэтому они всегда приводят к цели.

Голос Марины звучал устало. Стояла ночь. Бессонница и длинный монолог утомили девушку. А история приближалась к тому дню, когда Марина окончила подготовку и, выйдя на свет божий, встретилась со мной – единственный раз за последние девять лет. Я слышал по интонации, что ей не хочется вспоминать ту встречу. И мне не хотелось.

Я сказал:

– Большое спасибо, что рассказала. Много чего думаю по этому поводу. Если захочешь, поделюсь – но завтра. А сейчас поспи.

– Как же ты?.. – она зевнула. – Разве можно вести машину, когда рядом кто-то спит?

– Не проблема. Справлюсь. И мы скоро будем в Виннице, там остановимся на ночь… в смысле, на ее остаток. Разбужу тебя, когда пора будет переползти в номер.

– Спасибо, милый…