Фестиваль

Вставив в зубы сигарету «Данхилл»
И слегка прищурившись от дыма,
Я вам повторяю: я не ангел,
И земное мне необходимо.

Мне обрыдли выставки полотен,

Омерзело каменное пенье,
Милая, ведь я же не бесплотен,
Не надейтесь на мое терпенье!

От театра я изнемогаю,

Симфоняк мне надоело слушать.
Я вам шанс последний предлагаю –
Приглашаю вечером откушать.

Как сигару, как бокал рейнвейна,

В сторону отставив длинный ноготь,
Я вас обниму благоговейно
И начну губами нежно трогать.

Словно рыбу на доске для резки,

Вдруг вас распластаю на диване –
И на люстре зазвенят подвески,
Им ответит ложечка в стакане.

Я издам свирепое рычанье,

Упиваясь мигом вожделенным,
И от рыка содрогнется зданье,
Зазмеятся трещины по стенам.

Мы плывем в галактике квартиры

Сквозь туманность рухнувшей побелки,
А вдали звенят созвездьем Лиры
Битые стаканы и тарелки…

Сначала слушатели зааплодировали, а потом Степан глухо произнес:

– Здорово. Особенно про побелку – здорово.

Николай Николаевич хрустнул суставами пальцев и важно сообщил:

– А вы знаете, больной, вы – исключительно талантливый человек. Я немного разбираюсь в людях, в причинах и следствиях их поведения, и поэтому, когда увидел вас, у меня возник ряд вопросов. Теперь же одним своим стихотворением вы все их сняли.

– Спасибо, – поблагодарил Алик и чмокнул Свету в щеку.

Савотин тут же подошел к девушке Лене и чмокнул ее в щеку тоже.

Доктор нервно посмотрел на часы и подумал: «Если Дмитрий разойдется, его потом не остановишь. Тогда на кой хрен я вызывал своих медсестер?»

С кухни вернулась поэтесса.

– Ты многое пропустила, дорогая, – ввернула Светлана. – Алик нас просто всех поразил своим поэтическим талантом.

– А между прочим, меня Жигульский только что выгнал из своей квартиры. И поэтому я сейчас отправлюсь к себе домой. Посижу с вами пять минут и отправлюсь.

Степан быстро налил девушке волшебного напитка и сунул его ей прямо под нос.

– Скажите, Степа, а чем вы разбавляли спирт?

– А вы не обидитесь?

– Так поздно обижаться – все уже напились до отвала.

Степан ухмыльнулся:

– В спирт я добавил немного найденного в холодильнике сока, минимальное количество настойки из женьшеня плюс лимонад «Буратино», который я всегда вожу с собой, так как он является основным ингредиентом коктейля после спирта.

– Всего-то? А получилось довольно вкусно.

– Стараемся…

– А сколько вам лет, Степан?

– Двадцать шесть с половиной.

– Вы меня так упоили… Не могли бы вы меня сопроводить домой, поскольку в этом пристанище человеческих пороков я уже являюсь персоной «нон грата».

– С превеликим удовольствием.

Вероятно, Жигульский подслушивал под дверью, потому что появился сразу же после Степиного ответа:

– С каким таким удовольствием? Я ее сам отвезу, а еще лучше – оставлю у себя.

– Размечтался…

Жигульский решительно подошел к поэтессе и встал рядом, всем своим видом показывая, что отступать не намерен.

Николай Николаевич примирительно заметил:

– Ребята, скоро все поедете. Больному нужен отдых. Сейчас приедет вторая бригада снимать ему электрокардиограмму.

– Тогда давайте по последней, – предложил Савотин.

В это время в прихожей гораздо монотоннее, чем днем, затренькал телефонный звонок.

– Это вас… – сказал Жигульский, передавая трубку Николаю Николаевичу.

Разговор, судя по всему, был нервный и нелицеприятный. Доктор вернулся к столу с видом человека, проигравшего в рулетку последние деньги. Обращаясь к Савотину, он грустно сказал:

– Дима, должен тебя огорчить, но сегодняшний демарш отменяется. У меня срочный вызов.

Когда медики наконец ушли, через пару минут внизу хлопнула дверь парадного, – на улице раздались выстрелы.

Глава сороковая

– Привет, Сергей Львович, ты собираешься сегодня посетить международный фестиваль авангардной симфонической музыки?

– Здравствуйте, Ирина Львовна. Да вот сижу и думаю: ехать – не ехать…

– Ты знаешь, я предлагаю сегодня нам совместно там побывать, у меня есть по поводу него пара соображений финансового характера.

– Вы хотите со мной ими поделиться? – Мондратьев поудобнее уселся на кушетке возле телефонного аппарата и закурил.

Ловнеровская как всегда была в своем репертуаре: невидима, элегантна и эгоистична:

– Соображениями – да, деньгами – пока нет.

– А когда будет и деньгами – да?