Февраль - кривые дороги

«И не стыдно ему перед ребятами, передо мной... Даже попрощаться не зашел. Завтра постараюсь повидаться с ним и все понять... А пока спи-ка, Настасья, спокойной тебе ночи!» — успела она записать в своем дневнике украдкой от сестры...

Быстро шагая к остановке трамвая, Настя раскраснелась, брови у нее заиндевели. Она с боем влезла в вагон, протолкалась к передней двери — весьма подходящая зарядка для практики в цехе!

Как-то там поживают ее пустующие тиски с недоделанным кронциркулем? С удивляющей ее нежностью Настя вспомнила о своем рабочем месте. Все было обжитое и привычное: сосед напротив, ящик в верстаке, стеклянный потолок над головой.

Слесарит она, пожалуй, с не меньшим вдохновением, чем пишет, и, по правде говоря, очень гордится этим. Человек должен быть разносторонним, и счастлив тот, кому многое дается!

Федор Коптев встретил Настю чуть ли не первым в вестибюле завода.

— Здравствуй, с выздоровлением тебя! — отчужденно, на ходу бросил он, словно боялся хотя бы на минуту остаться с Настей лицом к лицу.

Г Л А В А XXII

На заводе дивились: женился Федор Коптев как будто украдкой. В бригаде не одобряли: «Не по себе сломал дерево! Он рабочий парень, она, судя по нарядам, «из бывших». Поздравили молодожена холодно.

Дома у Антонины произошли перемены: она перекрыла черный ход, чтобы пользоваться парадным, а кухню перенесли в коридорчик — теперь ни единый глаз не проникал в ее хоромы!

— Боится за своего муженька, отобьем, чего доброго! — посмеялась Мария.

А Настя с облегчением вздохнула: не будет теперь видеть Федора. И еще хорошо, что Коптев почти перестал посещать литкружок.

Скудные известия о жизни молодых Мария добывала через тетку.

Дарья Степановна, почитая себя почти матерью Тони, крепко обиделась на зятя: фамилии почему-то разные оставили и не по-людски это, без венчания, без свадьбы.

— Ну, посмотрим, как жить станут!

Вскоре тетка принялась за Антонину:

— Ты, сударыня, не очень-то муженьку потворствуй, знаю я мущинскую породу, привыкли испокон веков угнетать нашу сестру.

Дарья Степановна действовала исподтишка, в размолвки между мужем и женой не встревала.

— Милые бранятся, только тешатся! — смиренно заключала она и отсиживалась в коридоре, откуда отлично все было слышно.

Антонина осторожно выведала у Федора, знает ли он, что она доводится сводной сестрой Насте и чем занимался их отец? Федор этого не знал. Оно и правильно, Анастасии и самой невыгодно разглашать их семейные дела.

И все же она решила кое-что ему рассказать, скрыв главное. Выслушав ее полуправдивую историю, Федор сказал:

— Да уж избаловала тебя тетка, дальше некуда! Простодушно дивился он обилию жениных туалетов: куда такую прорву насряжали, когда вокруг девчата месяцами щеголяли в одной и той же юбке с блузкой, а то и в юнгштурмовке!

— Дядя Павел портной был. Своего труда не жалел, за удовольствие считал наряжать меня.

Приметив однажды, что на рабочих вечерах туалеты жены вызывают то косые взгляды, то излишнее любопытство, откуда, мол, такое, он решил посоветовать ей одеваться попроще. И встретил неожиданный отпор.

— Не награбленное ношу, свое. Когда же пощеголять, как не в молодости. Постарею, никто не взглянет на меня!

— Это от ревности, поверь слову, — сокрушалась за племянницу Дарья Степановна. — Вот тебе и раскрепостили коммунары женщину!

Неизменным предлогом для споров между молодоженами была занятость Федора: то собрания, то совещания у него разные, в оперетту сходить и то никак не выберутся.

Тоня скучала, ожидая мужа по вечерам. Тетка передвигалась на цыпочках, копила гнев против незадачливого супруга. Не так бывало в ее времена, не так. К родне с визитами после свадьбы ездили: тут тебе и развлечения, и туалеты есть где показать.

— Он-то на народе все, небось не скучает, — намекнула как-то Дарья Степановна, — в девушках сидела тосковала, и замуж вышла — не слаще!

— Ты о чем это, не пойму я, тетя Даша? — вкрадчиво спросила Антонина.

— А о том... нечего запирать себя в четырех стенах. Да и, неровен час, надоешь ему попреками. То ли дело встретишь мужа веселая, довольная, а где была до него — молчок!

— Ну, тетка, не дай бог, услышит твои советы Федя!

— Ой, святые отцы, а для чего ему слышать? — запричитала Дарья Степановна, опускаясь на стул возле стола. — Ты, надеюсь, не переводчица? Мало ли какое слово промеж нас бывает сказано.

Багровое лицо тетки с многочисленными родинками раскраснелось. Она расстегнула воротник кофточки и махала на себя руками.

Нескладная теперь пошла у людей жизнь. Все как будто сговорились портить ее себе: до старости учатся, до хрипоты митингуют. Бабы мужикам подражать бросились!

От скуки Антонина, когда Насти не было дома, опять стала заходить к Карповым, хоть словом перекинуться с Марией.

Теперь у Антонины почему-то все оставалось в прошлом: была, был... Была влюблена в Федора, а он был простым, уступчивым парнем. Сейчас не такой. То привяжется уговаривать ее пойти с осени в техникум, а то начнет «втягивать» в общественную работу. Надуется на нее и ну теснить высокопарными словами о долге перед обществом!