Февральская сирень

— Я сменами поменялся с ребятами, — объяснил он. — Решил, что незачем бездарно терять два дня, если можно на свежем воздухе потренировать отличную собаку. Кстати, что это он там у вас так лает? — За запертой дверью по-прежнему басовито громыхал Цезарь, недоумевающий, почему его любимые и родные люди стоят на крыльце и не пускают его к себе.

— Он один дома, — объяснила Лелька и отперла дверь. Цезарь выскочил на крыльцо и, чуть не сшибая их с ног, радостно запрыгал, пытаясь лизнуть в лицо то одного, то другого. Он был непомерно, всеобъемлюще счастлив. — Максим в город уехал, на занятие. Часа в три вернется, я думаю. — Она задрала рукав лыжной куртки и посмотрела на часики, браслет которых нежно обвивал запястье, довольно тонкое для ее габаритов.

«У нее и лодыжки такие же тонкие», — немного не вовремя подумал Дмитрий, опуская глаза на ноги, наглухо закрытые от посторонних взглядов теплыми спортивными штанами и высокими лыжными ботинками. Он не обманывал себя, потому что привык никогда этого не делать. Даже в самое тяжелое для себя время он отдавал себе отчет, что опускается все ниже и ниже и вряд ли сможет вырваться из мерзкой трясины отчаяния, которая его засасывает. Вот и сейчас он не обманывал себя — ему очень нравилась стоящая перед ним женщина со светлыми волосами, которые сегодня вместо уже ставшего привычным для него тяжелого узла были просто заплетены в косу, спадающую на спину из-под вязаной шапочки.

— А какие у Максима занятия, каникулы ведь? — спросил он, поскольку надо было что-то спросить, чтобы отвлечься от своих мыслей про ее руки, ноги, косу, глаза и прочие составляющие, которые он тоже был бы не прочь изучить.

— Он к поездке на олимпиаду готовится, — объяснила Лелька. — Мне, конечно, эти занятия не по душе…

— Почему? Сейчас такая редкость, чтобы парень занимался делом, а не собак гонял.

— Ну, собак мы теперь тоже гоняем, — засмеялась Лелька, — и это меня как раз очень радует. А то сидел целыми днями сиднем за микроскопом. А занятия мне не по душе, потому что я не люблю его педагога. И знаете, Дима, я давно хочу вам про это рассказать. Мне кажется, с ним что-то не в порядке.

— Что именно? — Дмитрий внимательно посмотрел на нее. Она не была похожа на человека, делающего выводы на пустом месте, на сплетнях или женских страхах. Ее суждения казались точными и выверенными, а потому, если она говорила, что с кем-то что-то не то, значит, можно было не сомневаться, что так оно и есть. Действительно, не то.

— Пойдемте в дом. А то я вас совсем на крыльце заморозила, — спохватилась Лелька. — Сейчас переоденусь, и будем пить чай с оладьями, я утром напекла. И за столом я вам все обязательно расскажу. А то мне иногда кажется, что мы с моими подругами с ума сходим. Напридумывали ужасов.

— А для вас это характерно? Придумывать ужасы? — уточнил он, входя в сени. — А это у вас в кадушке что? Квашеная капуста?

— Нет, моченые яблоки. Но, если вы хотите, капуста, конечно, тоже есть. В холодильнике. Будете? С подсолнечным маслом.

— Буду, — воодушевился Дмитрий. — И капусту, и яблоки, если можно.

— Вы их тоже любите? Мы с Цезарем просто обожаем. Первый раз в жизни вижу собаку, которая ест моченые яблоки, но он за них так унижается, что смотреть без слез невозможно.

— Умный пес. — Дмитрий потрепал Цезаря по морде, и тот, умильно косясь на кадушку, закрыл глаза от счастья.

— А ужасы придумывать для нас совсем не характерно. — Лелька продолжила прерванный разговор. — Мы, в общем-то, нормальные тетки. Твердо стоящие на земле. У нас у каждой в жизни разное бывало, но дамские истерики нам не свойственны. Хотя надо признать, что воображение у нас богатое. Особенно у Инны.

— Это вы обычный деревенский дом перестроили? — спросил Дмитрий, заходя в просторную гостиную с огромной русской печкой, украшенной дивной красоты изразцами.

— Да я и не перестраивала ничего. Облагородила только. Для меня было принципиально, чтобы у меня был не новорусский замок, в котором все новодел, а обычный добротный деревенский дом. Понятно, что канализацию я провела, скважину вырыла. Горячая вода, душевая кабина, унитаз, все дела. Это было важно. Радиаторы электрические, естественно. Хотя печку мы тоже топим. Мы ее в порядок привели, камин делать не стали. Зачем, когда такая печка есть замечательная?

— Правда, замечательная. — Дмитрий подошел поближе, разглядывая изразцы. — Это откуда же красота такая?

— Это куракинская керамика. Есть такие мастера в Вологодской области, Мишинцевы. Вот я у них и заказывала. Стоит, конечно, дорого, зато вон какая красота. Так что здесь все аутентичное. Деревянные стены. Деревянные полы. Деревянные потолки. Никакого тебе гипсокартона или ламината. Правда, в ванной кафель есть.

Разговаривая, она ловко накрывала огромный, стоящий посредине комнаты деревянный стол. На нем, как по мановению руки, появлялись тарелка с горячими, спрятанными в печке оладьями, миска с яблоками, тарелка с капустой, плошка с медом, еще одна с джемом из черной смородины, деревенский хлеб, исходящий паром электрический чайник.