Фьезоланские нимфы

Я, чистая, невинная, тобою
Обманута и низко предана.
Но жизнь свою прервав своей рукою,
Наверное от этого пятна
Освобожусь. И с жизнию земною
Я, глупая, расстанусь лишь, верна,
Уж ты, довольный, жить как прежде станешь
А бедную меня и не вспомянешь».

CCLXXII [38]

Обняв её, в порывистом рыданье
Промолвил Африко: «Безумец я,
Но я ль тебя покину на страданье
Одну, любовь нежнейшая моя?
Нет, за любовь ты дай мне обещанье:
Исчезнет мысль несчастная твоя,
Иль раньше на меня наложишь руки,
Чтоб мига мне не жить с тобой в разлуке.

CCLXXIII

Немыслимо отныне разлученье
С тобою, милая». И целовал
Уста и лик — небесное виденье,
И слёзы глаз прелестных вытирал,
И молвил: «В самом деле порожденье
Ты райское», — и кудри ей ласкал,
И, встав, сказал: «Кудрей столь золотистых
Не видано — и столь прекрасно чистых.

CCLXXIV

Год, месяц, день и час благословенны[39],
То время, место, где сотворено
Всё: этот лик, столь дивно совершенный,
И тело, мудрой стройности полно.
Когда же кто искал во всей вселенной
И в небесах высоких, — всё равно, —
Где сонм богов святой, — и там не снится
Красы такой, чтобы с твоей сравниться.

CCLXXV

Ты ясный светоч всех благих деяний,
Как и живой источник красоты!
Исполненная чистых обаяний,
Единственное средоточье ты
Всех доблестей, души высоких знаний, —
И путь мне указуешь с высоты!
Ты сладостна, нежна, бела — не все ли
Достоинства красой тебя одели?!

CCLXXVI

Так как же не желать — какою силой —
Вкусить столь совершенной красоты,
Как томная, в задумчивости милой,
Ты, Мензола, — вне всех сравнений, — ты?
Зла и намёк бежит тебя, постылый,
Не мучь меня, избавь от тяготы.
Свершённое не может не свершиться, —
Так можно ль мне с тобою разлучиться?

CCLXXVIT

И сделай же, мольбе моей внимая,
Как мудрая, возьми из всех частей
Ты лучшую — и да исчезнет злая,
Испуганной душой воспрянь скорей
И обними меня, о дорогая,
Как я тебя, душа души моей,
Целуй меня сладчайшими устами.
Лишь пожелай, услады будут с нами».

CCLXXVIII [40]

Амура мощь без устали вязала
Сердечко Мензолы клубком речей
Любезного, и тихо отлетала
Её печаль; и ясно было ей,
Что уж не быть иному. И пылала
Она любовью к Африко сильней —
Всё той, какою нимфу в нём любила, —
И слов его теперь пленяла сила.

CCLXXIX

Чуть удовлетворить его хотела
И шею левой обвила рукой.
Но целовать его ещё не смела:
Сама ему в поспешности такой
Ещё боялась ввериться всецело.
«О глупая, — промолвила. — Какой
Я дам ответ, коль рано или поздно
Диана, всё проведав, спросит грозно?

CCLXXX