Фидеизм и наука

Подобные же позиции занимает и американский исследователь Л. Торндайк, многочисленные труды которого посвящены истории взаимоотношений магии и экспериментальной науки, исследованию роли и места магии в духовной жизни общества. Л. Торндайк утверждает, что магия и экспериментальная наука в прошлом были неразрывно связаны друг с другом, что эта связь была одним из основных факторов становления науки, а сама же магия являлась той питательной средой, из которой и выросло научное познание в его современной экспериментальной форме. Доказывая связь познания и магии, огромную роль последней в истории науки, американский ученый, как и многие другие буржуазные исследователи, ссылается на творчество ярких звезд средневековья и Возрождения. В частности, он указывает на то, что Р. Бэкон считал величайшей задачей экспериментальной науки достижение магических результатов, а Ф. Бэкон, требуя «восстановления древнего и почтенного слова «магия», помещал последнюю в свою известную классификацию наук наравне с физикой, метафизикой и т. д. Такое внимание философов и ученых XIII—XVI вв. к магии Л. Торндайк считает вполне достаточным доказательством неразрывной связи магии и науки в процессе их эволюции, свидетельством позитивной роли магии в истории науки[25].

Внимательный анализ мировоззренческой позиции мыслителей того времени обнаруживает явную несостоятельность подобного вывода. Отношение к магии Р. Гроссетеста, Р. Бэкона, Дж. Бруно, Джироламо Фракасторо, Бернардино Телезио, Ф. Бэкона и многих других мыслителей средневековья и Возрождения было достаточно сложным, противоречивым и неоднородным. Очень часто под магией они понимали метод, прямо противоложный существу самой магии, т. е. вере в сверхъестественное.

Объяснить загадку этого историко-культурного феномена можно, только опираясь на принципы диалектического мышления, которые требуют соблюдения единства «субъективной логики исследователя»[26] и объективного анализа определенных противоречий в развитии познания, когда новое облекается в одеяния старого. Этот подход является единственно правильным методом анализа духовной жизни предшествующих поколений, сложного и противоречивого пути развития познания. В частности, он указывает, что необходимо учитывать возможность появления в процессе развития познания противоречий между содержанием идей, мыслей и образов и их конкретно-исторической формой выражения.

Дело в том, что поскольку революционные изменения в познании сопровождаются коренной ломкой всей предшествующей системы понятий, постольку в этом процессе старая традиционная терминология заменяется новой.

При этом, однако, следует иметь в виду, что создатели новых теорий в силу целого ряда обстоятельств вынуждены были использовать образы, представления и понятия предшествующих теорий, наполняя их новым содержанием.

В таких случаях наблюдается противоречие между существующей традиционной терминологией и тем новым содержанием, которое в нее вкладывается, которое ей придается.

Именно диалектико-материалистический подход и позволил классикам марксизма объективно оценить сущность средневековых ересей и мистических учений. Как показывает материалистический конкретно-исторический анализ эпохи феодализма, зависимость духовной жизни общества от религии была в это время столь сильна, что даже революционная оппозиция феодальным устоям оказывалась вынужденной драпироваться в одеяния то мистики, то ереси[27]. Точно так же новые научные и мировоззренческие понятия и категории, знаменовавшие собой революционный переворот в сфере духа, нередко облекались в оболочку образов и представлений древней магии и мистики, являвшихся в то время единственным оппонентом христианской догматики с ее активной проповедью пренебрежения к познанию, с учением о всемогущем сверхъестественном творце.

В поисках мировоззрения, способного противостоять христианской догматике и схоластике, философы того времени обращались к мистическим учениям неоплатоников и пифагорейцев, растворявших бога в природе и призывавших познавать последнюю как «сосуд божественной мудрости». Родоначальники же новых форм я методов познания обращались к образам, идеалам и художественным формам древней магии, которая в отличие от христианского учения о полном бессилии человека в фантастической форме провозглашала идеи господства над природой. По сути, такое обращение к магии было лишь оформлением новых идей и представлений.